Поначалу эта история могла казаться частным случаем. Как говорится, чего не бывает…Правда, узнали мы об этом из письма, подписанного группой молодых актеров театра, которые выражали свое удивление тем обстоятельством, что за все действительные беды театра расплатился именно Кузьмин. В письме приводились доказательства того, что в последнее время театр существовал особенно трудно из-за полного равнодушия к его проблемам руководства города. Но ведь актеры могут и ошибаться. Пришлось поехать в Рязань, чтобы попробовать разобраться в ситуации на месте.

Как явление ТЮЗы — наша гордость. Создание специального театра для детей, театра дешевого и общедоступного, с одной стороны, но профессионального и подлинно художественного — с другой, стало одним из самых серьезных достижений советского театра. И сегодня мы лидируем в мире и по количеству детских театров, и по качеству спектаклей для детей. Но как только появился ТЮЗ, так возникли и связанные с ним проблемы. И, к сожалению, не только творческие. До самого последнего времени ТЮЗы являлись театрами второй категории, а это значит, что по сравнению со взрослыми театрами все у них было меньше: и штат, и зарплата, и средства, отпускаемые на спектакль. А работать для детей актеры должны были «как для взрослых, только лучше».

Непосредственно с этим связана и другая проблема — некоторой непрестижности работы в детском театре. Никто, конечно, не спорит, играть в спектаклях для детей почетно и необходимо. дети — наше будущее, наш завтрашний день, да и нет зрителя более отзывчивого и благодарного, но с другой стороны... И во взрослых-то театрах сложности с репертуаром, и там все боимся, как бы наш зритель добро со злом не перепутал и не стал бы с дурного пример брать. Ну, а в детском — тем более зритель неопытный, молодой, еще учителя опасений добавят: как бы не травмировал театр неокрепшие детские души показом реальных сложностей жизни. И вот играет актер из года в год честных пионеров, злых волков и добрых медвежат и начинает тосковать. Хочется ему развития, хочется трудного, современного материала, хочется — и такое бывает — душевных усилий для преодоления нового, незнакомого. Вместо же этого три раза в день, да еще на выезде, — то цыпленком, то котенком... И уходит актер в драму, где дадут ему сыграть дядю Ваню или Зилова из «Утиной охоты», где зарплата повыше да и квартиру скорее получит. И тут замечает актер, что его начинают узнавать на улице, в очереди, в трамвае, через некоторое время появляется в областной газете его творческий портрет с фотографиями, потом, глядишь, он уже представлен к званию заслуженного...

Конечно, в детском театре работают энтузиасты. Только этим можно объяснить то обстоятельство, что ТЮЗы не просто существуют, развиваются, но и во многих городах успешно соперничают в любви зрителей со взрослыми театрами. Таковы иркутский ТЮЗ, кировский, саратовский...

Ну. а что же рязанский? История этого театра не слишком богата достижениями. Расцвет его, по существу, начался лет двенадцать назад, когда пришел туда главным ныне уволенный С. К. Кузьмин. Ему удалось резко обновить репертуар, создать свою, интересную афишу, принести новые, современные средства театральной выразительности. Тогда в ТЮЗ пошли не только дети, но и взрослые, им стали гордиться. Короче, новый ТЮЗ городу пришелся по душе. А его главному режиссеру присвоили звание заслуженного деятеля искусств РСФСР. Казалось бы, все идет хорошо, а дальше будет только лучше, но не тут-то было. На вопрос: «Когда же начались перемены к худшему?» — во всех инстанциях, куда я обращалась: в управлении культуры, обкомах КПСС и ВЛКСМ, — ответили одинаково: «Лет пять-шесть назад». Кстати, замечу в скобках, что в это же время произошло еще несколько событий, в частности, вступил в должность нынешний заместитель начальника управления культуры Карцев, был назначен новый директор ТЮЗа Трушин. Но это, конечно, случайные совпадения, потому что причина изменения положения в театре, по мнению руководства, только в одном — в плохом характере режиссера Кузьмина, который перестал ладить с людьми, слушать советов, оказался чрезмерно конфликтен и требователен. Зазнался и начал работать спустя рукава. Тут в голосе рассказывающего звучит неподдельная обида: мол, как же так, мы ли его не ценили, звание дали, в партию приняли...

Но оставим характер Кузьмина, тем более что в городе его уже обсудили во всех деталях. Разберемся в другом. Разберемся в том, что же мог требовать Кузьмин — не для себя, конечно, для театра, в чем ему помогали, в чем отказывали. И чем он, неблагодарный, мог быть недоволен?

Вернемся к благополучным старым временам, когда ТЮЗ был полон. Ведь именно в это время в городе и родился настоящий театр, который прежде всего группа объединенных общими целями людей, с определенной программой, со своим укладом, вступающая во взаимодействие со сложной системой социальных отношений, в быту именуемой «город». И влияние тут обоюдное. Мы же зачастую обращаем внимание только на одну сторону: театр воспитывает, театр учит, театр развлекает, — но забываем о другой: общество, город также воздействуют на театр, формируют его так или иначе, приспосабливая к своим потребностям или отторгая. И отношения города и его театра всегда конкретны так же, как конкретен и неповторим любой город и любой театр. Однако, чтобы эти отношения имели серьезное значение и были ощутимы, надо, чтобы они... были. Надо, чтобы город пожелал взять на себя определенные обязанности, причем взять неформально, а для этого. естественно, нужны расходы, как материальные, так и душевные.

В городской бюджет театр, будь то драма, опера или ТЮЗ, не включен, то есть городу театр обходится даром, не то что в старые времена, когда наличие театра в городе было свидетельством его финансового процветания. Но все же и сегодня городу надо немного побеспокоиться. Например, о здании. Деньги на строительство нового театрального здания выделяет Госплан. А вот если оно уже есть...

Зданию ТЮЗа в Рязани более ста лет, было оно построено специально для театра в 1862 году и с тех пор сохранило милую современному сознанию театральную архаичность. Небольшой зрительный зал на 400 мест умиляет сходством с залом знаменитого Большого театра, и сердце радуется тому, что маленькие зрители Рязани начинают свою театральную жизнь со знакомства с замечательным образцом традиционной театральной архитектуры. Все здание в целом объявлено архитектурным памятником и охраняется законом. Однако это же здание не только гордость театра, но и предмет самых сильных переживаний. Дело в том, что с 1862 года оно ни разу капитально не ремонтировалось и, несмотря на то, что строили раньше добротно и основательно, порядком обветшало. Дошло до того, что в 1985 году сезон ТЮЗ открыл на три месяца позже положенного из-за аварийного состояния помещения. Но даже это чрезвычайное происшествие положения дел не изменило. Была, правда, комиссия, составившая акт, в котором говорилось о необходимости срочного капитального ремонта, в данном случае оборачивающегося реставрацией, но последствия этого решения вылились в вяло текущую переписку и отдельные блуждающие между театром и управлением культуры бумаги (документы), а меж тем на скорую руку был произведен обычный текущий ремонт — и добро пожаловать, дети, в театр! А ведь дело не только в печальном состоянии перекрытий, из-за которого нельзя нормально установить световую аппаратуру, не в обветшавшем по-сиротски фасаде. Состояние детского театра не отвечает обычным санитарным нормам, безнадежно состарилась сантехника, в буфете для детей нет горячей воды для мытья посуды, а в гримуборных вообще никакой воды нет. О душе и речи быть не может. Ничего, товарищи артисты, не баре, в баньку сходите.

В управлении объяснили: театр ждет своей очереди, сейчас же ремонтируется здание театра драмы, которое было построено чуть позже — в 1961 году, но в негодность, видимо, пришло чуть раньше. Тем более что театр драмы — «литерный объект», в нем проходят торжественные заседания, а это городу, конечно, значительно важнее. Ну, а дети — что ж, пусть панамками прикрываются от падающей штукатурки.

Остро нуждается театр в помощи города и при решении еще одной насущной проблемы. Несмотря на то, что современный советский театр является стационарным. миграция творческих работников в нем весьма высока. По статистическим данным, до 36 процентов актеров меняют ежегодно места работы. Цифра эта так серьезна, что можно смело считать склонность к перемене мест спецификой профессии. А раз так, то необходимо эту специфику учитывать и при решении вопроса о жилищных условиях актеров. То, что актеру в связи с тем, что он тоже человек, надо где-то жить, сомнений вроде бы вызывать не должно. Однако в Рязанском управлении культуры относятся к этому как-то излишне оптимистично, заместитель начальника управления В. Н. Карцев считает: «Было бы творчество, а жить можно и на вокзале!» Шутка, кажется. Но очень печальная, поскольку актерам рязанского ТЮЗа придется скорее всего принять это как руководство к действию. Служебных квартир у театра нет. В гостинице жить не разрешается, а если в виде исключения и поселят — тоже не сахар, условия там совсем средние. Обычных квартир театру за десять лет дали две. У управления культуры есть общежитие, где нормой считается расселение по три человека в комнате. Можно еще снять комнату в частном секторе, но если учесть, что у актеров и без того едва ли не самая низкая заработная плата среди гуманитарных профессий, а тюзовцы получают еще меньше... Тут даже как-то неуместно вспоминать о том, что актеру тоже нужен отдых, причем не столько физический, сколько психологический, в том числе и от собратьев по профессии.

При этом в управлении сетуют на отсутствие настоящих профессионалов театрального дела, упрекают режиссера в том, что он не смог ликвидировать текучесть кадров, не наладил такой интересной работы, при которой актеры соглашались бы оставаться в Рязани на любых условиях. Сами же актеры, те, кто, невзирая на трудности с бытом, проработал в рязанском ТЮЗе более десяти лет, вспоминают, на каком энтузиазме ставились спектакли в течение пяти-шести лет после прихода в театр Кузьмина. Но энтузиазм постепенно угас, не встречая поддержки, успех театра в городе не изменил отношения к нему. Театром могли гордиться, но никто не хотел заниматься его проблемами. Если же проблемы не решать, то ведь они накапливаются...

Мы много говорим о стимулировании труда, в том числе и творческого. Вопрос только в том, как это делать. Понятно, что в данном случае о материальных стимулах речь уже не идет, какие там стимулы, тут прожиточный минимум бы обеспечить. Но вот нематериальные, может, с ними получится?

Главная награда актеру — успех у публики. Что может быть лучше переполненного и благодарного зала? А уж когда в зале внимательно следят за действием притихшие подростки, забыв свой присущий возрасту скепсис! Однако, как установлено социопсихологами, человеку творческой профессии не менее важно и мнение коллег, людей, чье суждение признается им как безусловно компетентное. Именно оценка в среде профессионалов помогает сформироваться правильному самоощущению, она необходима для развития, без нее атрофируется способность к критическому восприятию собственного творчества, более того, пропадает к нему интерес. Но все это касается, повторяю, мнения, признаваемого компетентным. именно оно действительно результативно. Для театра же сегодня наиболее жизненно важной является оценка областного начальства, ведь именно от него зависит во многом судьба театра, рост его материальных возможностей, поощрения и наказания. Именно мнение начальства становится для театра решающим. В этих условиях особенно остро встает вопрос о профессиональной подготовке, о компетентности руководства культурой. К сожалению, как правило, среди людей, поставленных руководить культурой в области, профессионалов, по существу, нет.

Проблема эта встает сегодня не только в Рязанской области. В опубликованной в феврале 1986 года журналом —«Театр» статье первого секретаря Ульяновского обкома КПСС Г. Колбина сказано: «...кто у нас в области и в городе руководит культурой в целом?.. Ни одного специалиста с образованием данного профиля у нас нет и по сей день! Больше того, предлагается агроному возглавить работу по культуре в масштабе области... Будь у нас в обкоме хоть инструктор, по-настоящему компетентный и опытный... Нету! У нас, естественно, есть специальный орган — областное управление культуры. А там кто? До недавнего времени во главе управления был человек, который не имел ни призвания к этому, ни должной подготовки. Да и сейчас там встречаются люди, курирующие театры, которые никакого театрального образования не имеют и относятся к хрупкому театральному организму, как к самому обыкновенному предприятию, где есть план, продукция, вал».

Хотелось бы узнать, что думают о таком анализе е Рязани? Ведь и в Рязани все те руководители, призванные решать дела театра, с которыми мне удалось познакомиться (в том числе и начальник управления культуры Фирсова Г. И.), в определенный момент признавались в том, что они, увы, не специалисты в театре. Впрочем, это было заметно, что называется, «невооруженным глазом». Иначе как могло случиться, что главного режиссера на вполне официальном уровне обвинили в невыполнении... охранных норм, в то время как закон об этих нормах совсем не предполагает обязательности их выполнения, а лишь предписывает дополнительно оплачивать их перевыполнение и принят был для того, чтобы оградить актеров и режиссеров от перегрузок. Но это, конечно, мелочи, в том не разобрались, другое не учли. Дело же прежде всего в общем отношении. На должность заместителя начальника управления культуры, занимающегося непосредственно театрами, спокойно можно назначить человека с сельскохозяйственным образованием. А любопытно было бы посмотреть на то, как справился с обязанностями руководителя сельского хозяйства областного масштаба выпускник театроведческого факультета ГИТИСа?

Понятно, что сельское хозяйство для Рязанской области чрезвычайно важно, и хочется верить, что занимаются им специалисты. Однако в теории мы давно пришли к выводу, что культура нам тоже нужна, что в условиях современного общества именно уровень культуры будет в результате определять ценность работника, будь то село или город, завод или научно-исследовательский институт. Жаль только, что от теории до практики все еще далековато.

Итак, судьба ТЮЗа выводит на разговор о самых разных проблемах, становясь. по существу, только поводом для довольно печальных размышлений. И есть в них еще один аспект.

До сих пор речь шла об отношениях театра и руководства. Но, говоря о городе в целом, хотелось бы учесть и такую силу, как общественное мнение. Театр ведь в конце концов не завод оборонного значения, деятельность которого закрыта для посторонних глаз. он открыт для города, его зрители — это и дошколята, и учащиеся школ, техникумов, ПТУ, студенты, молодые специалисты, да, наконец, папы и мамы маленьких зрителей тоже приходят в театр. Какова же их позиция по отношению к ТЮЗу? А неизвестно! Никаких способов, с помощью которых можно было бы определить ценность театра в общественном мнении города в Рязани, видимо, не знают. Или потребности в этом не возникало. У зрителя же есть только один старинный способ выражения своего мнения: «голосовать ногами». Однако сегодня в связи с применением таких мощных средств, как распространители билетов и профсоюзные фонды, посещаемость перестала служить точным критерием художественной ценности театра.

Нам же важно понять, каким является сегодня рязанский ТЮЗ и каким он был прежде, в чем его художественные особенности, каков уровень театрального мышления и соответственно насколько он интересен городу, области. Устный опрос нескольких, по большей части заинтересованных, лиц ясности не внес, уж слишком субъективны и неуверенны были оценки. Проводить полноценное социологическое исследование меня никто не уполномочивал. Протоколы заседаний управления культуры также не помогли, на них поднимались в основном проблемы нетворческого характера. Оставалось одно средство — газета.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.