— Больше не помню...
— Попробуйте вспомнить...
— Нет, положительно в ум другие имена никак не идут...
— А Евгений Филиппович Азеф? — спросил Рыдз, отхлебывая кофе из тяжелой чашки. — Эта фамилия проходила в документах?
— Азеф? Которого Бакай и Бурцев обвиняли в провокации?
— Не знаю... Видимо...
— Нет, Азеф в материалах не проходил. Я достаточно много работал по эсерам, переработал много бумаг о ЦК, но эта фамилия в документах охраны не проходила...
Рыдз мягко улыбнулся:
— Анджей, пожалуйста, не употребляйте в разговоре со мной слово «охрана». В этом застенке изнасиловали мою сестру... И она сошла с ума. А когда ее вылечили, повесилась... Будучи беременной... Для меня нет понятия «охрана». Только «охранка». И никак иначе. Ладно?
— Конечно, конечно, — ответил Турчанинов, ощутив тягостное неудобство.
— Не сердитесь, если я был резок, хорошо?
— Да разве это можно назвать резкостью? — Турчанинов пожал плечами. — Вы сказали вполне по-европейски. Я исповедую именно такую манеру разговора: с самого начала определить все своими именами, тогда легко иметь дело с собеседником, ничего недосказанного.
— Спасибо, Анджей... Теперь мне бы хотелось передать вам еще одну просьбу Юзефа... Не сочли бы вы возможным посетить Бурцева?
— Это нужно для вашей партии? Или для Юзефа лично?
Рыдз закурил.
— Неразделимые понятия.
— Конечно, готов... Хотя в отличие от Меньшикова и Бакая я оказывал такую помощь Юзефу... вашей партии... которая по законам империи подлежит суду... Скорее всего военному... Я ведь преступил присягу, так что охран... охранка, включив меня в розыскные листы, вполне может потребовать моей выдачи и у французской полиции, если узнает о моих контактах с Бурцевым.
— Я встречусь с Бурцевым и объясню ему вашу ситуацию... Думаю, он отнесется к вашему особому положению с пониманием...
— Да, такой визит был бы весьма уместен.
— Хотя, — Рыдз снова улыбнулся своей мягкой, женственной улыбкой, — я тоже в розыскных листах, ушел из-под виселицы...
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Девять парней одного призыва. Глава седьмая
Молодёжь и перестройка
Жизнь семьи