Неистовый Челлини

Когда папа получил коробку с чашей, он с гневом сорвал печати, снял веревки, говоря при этом: «Вы скажете Бенвенуто, что папы имеют власть решить и вязать вещи куда поважнее этой». Показав чашу придворному ювелиру, папа спросил: не сумел бы он сделать точно такую?

Губернатор обязал Челлини вернуть пятьсот скудо ювелиру Помпео и добавил при этом: «Папы имеют власть решить и вязать весь мир, и тотчас же это утверждается на небесах, как правильно сделанное; вот тебе твоя работа, развязанная и осмотренная его святейшеством».

Челлини ответил: «Я благодарю бога, потому что теперь я умею судить, на что похоже папское слово».

Климент VII умер 25 сентября 1534 года. В день похорон папы придворный ювелир Помпео, окруженный десятком хорошо вооруженных телохранителей, как это было заведено в те времена, встретил Челлини и хотел завязать ссору: вызывающе постоял перед Челлини этак с две молитвы «авемарии», то есть несколько минут, и со смехом и издевками удалился. Челлини не стал подвергать опасности своих молодых спутников и решил один отомстить Помпео. Бенвенуто догнал обидчика у самого его дома. Растолкав окружавших Помпео молодцов, Челлини схватил ювелира рукой за грудь. Резко занеся кинжал, чтобы попугать Помпео, Челлини уколол его. У него не было намерения убивать Помпео, но, как говорится, бьешь не по уговору. Помпео был мертв. Опустив тело на землю, Челлини отскочил в сторону и выхватил шпагу, но она ему не понадобилась. Охранники бросились к убитому, и Челлини ушел без боя.

Как только новый папа Павел III покончил с более важными делами, он спросил о Челлини, которому хотел поручить изготовление своих монет. Ему доложили, что тот в бегах из-за убийства. На что папа сказал: «Я не знал о смерти Помпео, но хорошо знал основания Бенвенуто, так что пусть ему немедленно выправят охранный лист, с каковым он был бы вполне безопасен».

Челлини приступил к работе над новыми монетами. Они до сих пор служат украшением коллекций ленинградского Эрмитажа и Французского нумизматического кабинета. Понимал искусство Челлини и Павел III. Когда враги Челлини хотели противостоять художнику, то папа сказал, чтобы с ним, больше не заговаривали о монетах, потому что он хочет, чтобы их делал только Челлини, и никто другой.

Однажды враги Бенвенуто подговорили начальника полиции Рима схватить художника на дому. Ночью Челлини проснулся от яростного стука в двери – удар не дожидался другого. Пришел слуга и доложил: «Увы, хозяин, это барджелл со своей стражей, и он говорит, что если вы не поторопитесь, то он выломает дверь, и у них факелы и чего только нет». На что Бенвенуто ответил: «Скажи им, что я накину кое-какое платьишко и иду». Решив, что настал его последний час, Челлини надел под рубашку кольчугу, в правую руку взял шпагу собственной работы, а в левую охранный лист, подписанный самим папой. Уйти через заднее окно не удалось: в огороде засели стражники. Слугам Челлини приказал не отворять двери до его команды. Наконец, приготовившись к бою, сказал: «Отворяйте». С грохотом внутрь дома вломился барджелл с двумя солдатами, думая, что легко схватит художника. Увидя его изготовившимся к бою, они отступили. Кинув охранный лист, Челлини предупредил: «Прочтите это, и так как вы не можете меня взять, то я не желаю, чтобы вы меня и трогали». Барджелл решил сам не ввязываться в драку и приказал солдатам взять Челлини, а что касается охранного листа, то его, дескать, можно посмотреть и потом. Челлини поднял шпагу: «Бог да будет за правоту! Или уйду живым, или дамся мертвым». Комната была тесная, нападающие не могли обойти Челлини сзади. Барджелл, видя, что ничего не получается, бросил охранный лист на пол и ушел не солоно хлебавши.

Разум подсказывал Челлини, что враги рано или поздно поссорят его с папой и тогда он лишится единственной защиты. Рассудив так, он решил ехать во Францию. Добравшись с великими приключениями до Парижа, художник нашел способ получить аудиенцию у Франциска I. Король милостиво его принял и пригласил к себе на службу. Но вскоре Челлини заболел и вынужден был вернуться в Рим. И снова его руки не знают отдыха: броши, камеи, диадемы, перстни, медали, печати – все это было такой красоты и изящества, что через два и три столетия они не теряли своей ценности, а, наоборот, становились еще дороже. Изделия, маркированные буквами «Б.Ч.», поистине стали легендарными во всей Европе. Появились сотни искусных подделок, но все-таки приблизиться к уровню мастерства Бенвенуто никому не удавалось. Челлини был великий мастер в своем искусстве, а приближенные папы в своем тысячелетнем ремесле – интриге. Как-то, когда папа изволил похвалить Челлини за великолепно сделанный для него перстень с алмазом, завистники поддакнули, что, мол, никакого нет сомнения, Бенвенуто – человек изумительных дарований, но жаль, что этот Бенвенуто неумеренно хвалит своего земляка, покойного папу Климента VII, что «он был прекраснейший государь, какой когда-либо бывал, и столь же даровитый, но только неудачливый», а вот, дескать, ваше святейшество как раз наоборот, и что ваша тиара плачет у вас на голове, и что вы похожи на разодетый сноп соломы, и что ничего-то в вас нет, кроме удачи.

Папа поверил напраслине, возведенной на художника. Возмездие последовало, как гром среди ясного неба. По подозрению в краже драгоценных камней из папской казны во время осады Рима испанским королем Карлом V в 1537 году и за все прежние убийства на дуэлях Челлини в декабре 1537 года был арестован и посажен в папскую тюрьму в Замке Святого Ангела.

Тем временем Франциск I вспомнил о Челлини и, узнав, что тот в тюрьме, стал требовать его у папы. Воистину, когда паны дерутся, у холопов чубы трещат. Если до вмешательства Франциска I Челлини жил в тюрьме сносно и ему даже давали работать, то теперь его перевели в камеру строгого режима без всякой надежды на освобождение.

Шли долгие, мучительные месяцы, и Челлини задумал побег. Замок Святого Ангела был неприступным сооружением с гладкими отвесными стенами, а камера Челлини, как ласточкино гнездо, была под самой крышей. Через окно побег был исключен. Из камеры можно было выйти только через дверь.

Еще тогда, когда Челлини «вольно» жил в тюрьме, он на «всякий случай» прихватил у плотника клещи и спрятал их в матрац. Солому из матраца он сжег и набил его тщательно разрезанными и сшитыми лентами из простыней, которые ему приносили в «добрые» месяцы заключения. В матраце был зашит и кинжал, принесенный его слугой.

В одну из праздничных ночей, когда бдительность стражи увяла, Челлини взялся за дело. Он клещами вытащил гвозди из петель двери. Как искусный художник-ювелир сделал из воска шляпки гвоздей и заткнул ими дырки. Двери держались лишь на двух откушенных клещами маленьких обрубках гвоздей. За два часа до рассвета Челлини наконец вытащил засов и подпорку дверей и вышел из камеры. Никем не замеченный, по лестнице он поднялся до крыши и, вынув изнутри две черепицы, вылез на нее. Приладив одну из длинных лент, на руках стал опускаться вниз. Ночь была ясной, хоть и безлунной. Когда Бенвенуто почувствовал под ногами землю, он подумал, что свободен, и весело пошел прочь. Однако вскоре понял, что находится в ловушке. Кругом были высокие отвесные стены. Челлини заметался. Вдруг наткнулся на огромное бревно, заваленное прелой соломой, выручила недюжинная сила. С трудом Бенвенуто приставил бревно к стене и по нему взобрался наверх. В запасе у него был второй моток льняных лент. Он прикрепил его к бревну и стал спускаться вниз. Затем надо было еще спуститься с последней, зубчатой, стены. Неожиданно на него наткнулся часовой, шагавший по стене. Челлини был одет во все белое, как в саван, к тому же в руках у него был кинжал. Часовой устрашился его вида и будто бы не заметил беглеца. Не мешкая, Бенвенуто устремился вниз. Ладони у него были истерты до костей. Когда показалось, что земля близко, он разжал руки и прыгнул. Ошибка чуть не стоила жизни. Упав, он сломал ногу и ударился затылком о землю так, что потерял сознание. Очнувшись, пополз на четвереньках к римским городским воротам. Они оказались запертыми. Подкопав кинжалом под воротами огромный замковый камень, он отодвинул его и проник в город. Когда полз по улицам, на него набросились сторожевые собаки и люто искусали. Челлини отбивался от них кинжалом и сильно ранил вожака. Собаки отстали. Начало светать. Челлини подобрал водонос, который и отнес его к собору Святого Петра. В собор как раз поднимался слуга одного кардинала. Он узнал Челлини и сразу же доложил своему хозяину. Кардинал велел привести Бенвенуто и поместить его в потайную комнату. Тут же был вызван врач. Сам же кардинал, не мешкая, пошел во дворец с намерением выпросить художника у папы.

Кардинал пошел во дворец с желанием помочь Челлини, но когда папа пообещал родственнику кардинала давно просимую епископию, кардинал выдал Челлини. Художника вроде бы простили и перевели лечиться в папский дворец, а затем поместили в страшнейшую темницу, где заживо были погребены враги многих пап. Слово наместника божия оказалось тверже, чем предполагал художник. И все-таки папские застенки не сломили Челлини, и он дожил до своего освобождения. В один из декабрьских дней 1539 года папа был в добром расположении духа после обильного обеда и обильного возлияния. Он внял, наконец, просьбам французского короля и приказал выпустить Челлини. Не дожидаясь новых искушений судьбы, художник отправился во Францию.

Король Франциск I встретил Бенвенуто весьма благосклонно, назначив ему жалованье, как в свое время Леонардо да Винчи, – семьсот золотых скудо в год. Для житья и работы художнику отвели замок Малый Нель. Челлини получил много заказов от короля и принялся за дело.

Солонка была задумана Челлини еще в Италии как подарок королю за избавление из папской темницы. Предполагалось, что она будет овальной формы, величиной в две трети локтя. Сверху солонки должны были сидеть друг против друга фигуры земли и моря. Земля – это прекрасная обнаженная женщина с рогом изобилия, море олицетворял Нептун с трезубцем в правой руке, а левой рукой держал ладью, в которую насыпалась соль. На солонку требовалось много золота, и Челлини исполнил сначала восковую модель. По замыслу художника солонка должна была составлять своеобразный ансамбль с двумя другими предметами сервировки королевского стола – серебряным золоченым тазом и кувшином. Вначале Челлини сделал таз и кувшин. В одну из встреч он показал их Франциску I. Вещи тому чрезвычайно понравились. Однако король заметил, что к этому не хватает солонки. На что Челлини сказал, что он предполагал такой заказ и сделал не только рисунок, но и самую модель солонки. Обернувшись к своим сановникам и кардиналам, восхищенный Франциск I сказал: «Это нечто во сто раз более божественное, чем я когда-либо мог подумать. Удивительный это человек! Он, должно быть, никогда не отдыхает». За усердные труды король пожаловал художника французским гражданством и сделал владельцем замка Малый Нель. По прошествии некоторого времени Франциск I вместе со своей фавориткой госпожой де Тамп посетил Челлини в его замке и с интересом осмотрел новые работы. Прощаясь, король сказал госпоже де Тамп: «У меня никогда не было человека этого ремесла, который бы мне так нравился, как этот». Франциск попросил госпожу де Тамп, поскольку художник сам никогда ничего у него не просил, взять покровительство над ним.

С этого покровительства и начались французские напасти Челлини. Художник был никудышным царедворцем. Он умел только работать не разгибая спины.

Когда Франциск I, воевавший с англичанами, приехал в Париж, художник показал ему готовую к отливке модель нимфы для украшения полукружия над дверью в замке Фонтенбло и проект дворцового фонтана со статуей бога войны Марса в центре. Король, дружески хлопнув Челлини по плечу, сказал: «Поистине я нашел человека себе по сердцу!» Художник ответил, что если он тот, о ком говорит его величество, то его удача гораздо больше. На что король молвил: «Скажем, что она одинакова».

Присутствовавшая при этом разговоре госпожа де Тамп не сказала ни слова – художник не удосужился показать ей работу прежде короля, а такие оплошности при французском дворе не прощались.

Чтобы как-то расположить фаворитку к себе, художник сделал изящную вазочку и направился к госпоже де Тамп. В ее приемной Челлини встретили холодно: «Подождите». Ждать пришлось с утра и дотемна. Художник вспылил и ушел. По пути домой он завернул к кардиналу лотарингскому и подарил вазочку ему. При дворе узнали об этом. Над госпожой де Тамп подшучивали, и она стала злейшим врагом художника.