– А что с народными театрами сейчас? Вот с вашим, например?

– Руководство Дома учителя ничего не понимает! – машет рукой Виктор Анатольевич. – Их дело – чтобы стулья были, пусть этим занимаются. Они лезут ко мне. Мне задают вопросы, мне! Я говорю им: «Умерли те, кто мог мне задавать вопросы. Ваше дело – стулья. Стулья мои где? Занимайтесь этим!» А они все лезут куда-то в искусство, лезут …

Дела народного театра таковы, что пора бы нам пойти и спасти его, считает Садовский. В студию приходят случайные люди – через Интернет, через знакомых. И приходит-то бог знает кто. Хотя бы два года студии, актерской школы за плечами – все, чего просит Виктор Анатольевич от приходящих кандидатов. Но современные нравы таковы, что «девочке двенадцать лет, она уже юбочку надела, мальчиками интересуется, «Аватары» всякие с ушами зелеными видела – и ни разу не была в театре!» Ни в народном, ни в профессиональном, даже в кукольном с классом не была.

– Сейчас учат, как сделать ножки, как сделать, чтобы взяли секретаршей, но никто не учит понимать театр! – негодует Виктор Анатольевич. – Не с таблеточками надо бороться, а в театр! Не милицию увеличивать, а в театр!

Театр же – элитарная вещь, неподготовленным туда не придешь, только если в буфет. Театр может быть лишь хорошим или плохим, слова «профессиональный» и «любительский» – формальность, если речь идет об игре.

– Все с ума сходят, Леночка, – трагически сообщает Виктор Анатольевич. – Деньги. Деньги. Деньги, деньги, деньги-деньги-деньги-деньги! Помните, как в «Золотой антилопе» – был такой мультфильм – антилопа говорит с раджой? «А если их будет слишком много?» – «Дура-антилопа, как может их быть слишком много?»

Пока мы говорим, за окном стягиваются тучи, начинается гроза. Я наслаждаюсь чужой игрой ума, чужой верой или страстью, умелой жестикуляцией; режиссер Садовский сам по себе прекрасный спектакль.

– И что, есть люди, неспособные быть актерами даже в народном театре?

– Конечно! Таких большинство! Величайшая книга Станиславского заканчивается так: «И если вы освоите мой метод, то из вас при наличии таланта – там в скобочках это – может получиться очень неплохой артист». Я называю это «витамин Т». Но таланты становятся великими только трудом. Тот же Станиславский сказал : «Талант – это труд», и я это понимаю, молодец мужик! Прав же.

Немолчный говор

Народный театр «Оперетта на «Калитниках» окопался в ДК «Стимул», заняв комнату № 6. В подвале светло и бело, пахнет старой картошкой с нежной корочкой плесени, землей, сырой могилой. По длинным коридорам разносится пронзительный высокий голос, выводящий рулады, режущий уши. Это взывает ко мне комната № 6, и я покорно иду на призыв. Там людно, шкафно и шумно; театр отмечает тридцатилетие, готовит серию творческих вечеров, и от предчувствия премьер все говорят в два раза громче и тревожнее.

Руководитель театра – Ирина Родионовна – командует своим воинством, не поднимаясь из-за письменного стола. Глаза ее выцвели, но характера хватит на трех журналистов; не имея времени со мной поговорить, обещает что-нибудь придумать. Беда. Сижу, конспектируя обстановку: вот гитара и медная муза на шкафу, вот стопка нот на пианино, вот девушка Карина, самая юная из всех окружающих. Она молода, светловолоса, большеглаза и длиннонога; это будет прима «Оперетты на «Калитниках», если она хоть чуть-чуть умеет петь. Карина смирно сидит на стуле, ожидая, что ее прослушают и оценят. Веселый ладный мужичок, внимательно осмотрев меня, сообщает некоторые автобиографические сведения: в юности пришел поступать в заведение, где учат петь; когда он спел, жюри изумленно похохотало и попросило его уйти к чертовой матери.

– Слух плохой был, – поясняет он. – Сейчас получше. К восьмидесяти еще лучше будет!

Наконец является загорелая светлоглазая женщина, моя тезка. Фамилия ее – Степенко, по образованию – бухгалтер, но сейчас в творческом отпуске. Возраст – 49 лет. Валентина так хочет мне помочь, что не приходится даже задавать вопросов:

– Мы же не профессионалы, мы любители, не можем репетировать каждый день. Многие приходят после работы, отрываются от семьи, от каких-то домашних дел. К осени вот готовим новый спектакль, «Марицу». Мне отводилась роль цыганки Ады, небольшая характерная роль, очень интересные мизансцены. К сожалению, я не сыграю в спектакле, – Валентина опускает глаза, – по сугубо личным причинам.

«Оперетта на «Калитниках» существует без финансирования со стороны дирекции – наоборот, те пытаются вынудить театр перейти на самоокупаемость, старательно зарабатывать деньги. Валентина считает эту идею паршивой – народный театр, существуя где-то в безмолвии, куда уже заросла народная тропа, все еще варится в собственном соку и хочет оставаться живым, у него есть свой постоянный зритель пенсионного возраста.

– Те, кто занимается в театре – счастливые люди, – говорит Валентина. – Мы несем радость, занимаемся, чем хотим; единственное – мы не зарабатываем деньги.

Валентина стаскивает штору с длинного предмета: «Вот, это наша статуя для сада, декорация». Из шторы рождается картонная плоская Афродита, глупоглазая Афродита в плохом разрешении. Я печально прикидываю, где бы украсть для театра настоящую статую – нельзя же людям довольствоваться плохо распечатанной бумажкой.

Начинается репетиция, но Валентина в зал не идет: «Я здесь порепетирую, не хочу слушать там, как все друг на друга кричат, ругаются...» Садится на пианино, берет два-три аккорда и звучно поет: «Принес я в дар тебе две розы, люблю немолчный говор твой». Внутренне скрючившись, вываливаюсь в коридор, но в репетиционной распевается невидимая певица, и вновь по сырому коридору несется пронзительный голос, да еще с ремарками педагога:

– Бииии бэээээ баааааа ба!

– И раздвигайся здесь, раздвигайся!

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

комментарии

Иосиф Нагле , 05.12.2010 14:13

Спасибо за симпатичные слова в мой адрес и в адрес моих коллег. Жаль, пропустили еще один коллектив МГДУ - театр-студию "Горизонт".
Хочется заметить, что служат в театре и являются его сотрудниками - так с легкой руки дореволюционного театра, в частности, МХТ, говорят про профессиональных актеров. Про любителей же можно сказать: участвует в работе коллектива, участник коллектива, актер любительского театра, играет в этом театре (бывает, что и профессиональные артисты помимо своей основной работы и подработок еще и на любительских началах играют где-нибудь наравне с любителями; это сегодня достаточно распространено среди недовостребованных в профессии актеров, не в такой степени, как этого хотелось бы Вите Садовскому, надо же еще как-то и на жизнь зарабатывать, но имеет место...).

Иосиф Нагле