Утром на доске объявлений возле конторы строительно - монтажного поезда появился небольшой листок бумаги. «Начальником СМП № 158 назначается тов. Сороковиков Г. М., которому надлежит к оперативному руководству приступить немедленно».... Из Игирмы мы приехали вчера к вечеру. Почти всю дорогу Геннадий просидел молча, надвинув низко на глаза соломенную шляпу. Когда наш «газик» швыряло особенно сильно, под ногами начинал шевелиться и переползать с места на место, как живой, маленький чемоданчик с его пожитками. Геннадий ехал к месту своего нового назначения. Наверное, ему было жалко расставаться с Игирмой. С того момента, когда прежний его строительно - монтажный поезд перебазировался с трассы Абакан - Тайшет в, глухую тайгу, на берег речки Игирмы, немало успели сделать: на месте палаточного городка вырос целый поселок. И очень уж красивое место выбрали для него строители: тайга вокруг светлая, чистая, почти без подлеска. Сосны - одна к одной, стройные, как мачты. Песок - значит, даже после самых свирепых дождей не будет грязи. Там остался новый дом, куда всего месяц назад переселился Геннадий с семьей из вагончика. А главное - там остались ребята, с которыми плечом к плечу прошел он Абакан - Тайшет... А может быть, он молчал по дороге вовсе не из - за воспоминаний, а просто был озабочен, потому что он хорошо знал, какое нелегкое хозяйство ждет его в Хребтовой....»Газик», пропыленный насквозь за шесть часов пути, переваливаясь на волнах засохшей грязи, подрулил к конторе. Геннадий вылез из машины, огляделся. Ему приходилось бывать здесь и раньше, но одно дело, когда приезжаешь гостем, и совсем другое, когда хозяином. Два десятка щитовых домов намечают контуры будущих улиц. А дальше - в беспорядке - палатки, вагончики. Вплотную к ним - железнодорожное полотно Тайшет - Лена. Лязгает и истошно гудит маневровый паровоз. Тайга отступила далеко - за складами, за гаражом едва видны верхушки деревьев. Геннадий надвинул еще глубже соломенную шляпу, взял чемоданчик. Сделал два шага, споткнулся о гребень засохшей грязи. Глянул вдоль улицы. В Игирме люди шагали широко. Под ноги можно и не смотреть. Здесь все передвигаются одинаково - перепрыгивая через колдобины, перешагивая с одного бугра застывшей грязи на другой. Казалось, понятие человеческой походки - своей у каждого - было здесь утрачено.

- Сделаем деревянные тротуары, - сказал Геннадий. - А то начнутся дожди - утонем. И пошел к конторе. Здесь он переночевал на дерматиновом диване, а утром, не дожидаясь, пока вывесят приказ, приступил к «оперативному руководству»... В семь часов утра он остановился возле одного из новых домов. Внимательно осмотрел фундамент, зачем - то постучал по стене и даже заглянул под крыльцо.

- Что потеряли? - окликнула его из - за занавески хозяйка, которая с удивлением наблюдала за чужим человеком, проявляющим такой интерес к ее дому.

- Качество, - невесело пошутил тот и, оставив озадаченную хозяйку, пошел к железнодорожному переезду. Чуть позже его видели возле склада цемента. Он долго стоял на пороге, покачиваясь с пяток на носки, и, казалось, с интересом разглядывал сквозь широкие щели в рассевшейся крыше ясное голубое небо. Как раз в этот момент пришла машина за цементом. Он отошел в сторону и продолжал стоять, наблюдая, как рабочие лезут на самый верх, увязая в цементе по щиколотку и поднимая облака удушливой пыли.

- Вы всегда так грузите? Рабочие удивились и опустили лопаты.

- Ребята, внимание, - хохотнул один из них. - Сейчас товарищ в шляпе покажет нам, как грузят цемент. К общему изумлению, товарищ в шляпе спокойно взял лопату.

- Ходить по цементу нельзя, он от этого портится. Брать его надо с самого краю, вот так. А теперь спускайтесь и привыкайте грузить, как я показал. И они так опешили, что послушно спустились вниз, забыв даже спросить этого странного человека, по какому праву он ими распоряжается. Потом он доказывал мастеру возле строящейся школы:

- Здесь для труб парового отопления лучше не кирпичные каналы сделать, а железобетонные лотки. Грунт сам знаешь какой - осадка большая будет. Кирпичные покорежит, а эти. если и сядут, то целиком. Верно, железобетонные дороже. А вы те, что с браком, возьмите - здесь это неважно. Есть, есть такие - я сам на складе видел. И добро пропадать не будет... В одиннадцать он пришел в контору. К этому времени на доске объявлений был вывешен приказ.

- Пройдите, пожалуйста, в кабинет начальника, - сказала секретарша и, вспыхнув, поправилась: - Ой, то есть в ваш кабинет. Все уже в сборе... Глянув в стекло стоящего в приемной шкафа, Геннадий провел пятерней по волосам и открыл дверь с табличкой: «Начальник СМП № 158». Место, где полагалось быть фамилии, еще пустовало. Прежний начальник поезда ушел, не справившись с работой. Ему было без малого шестьдесят.... Они сидели долго, прокурили насквозь большой кабинет, даже открытые окна не помогли. Им было о чем поговорить - людям, которым предстояло работать вместе. Десятки километров железной дороги на Усть - Илим должен проложить в. тайге строительный поезд. А впереди - и непроходимые болота и участки вечной мерзлоты. И неласковая сибирская зима... После того, как все разошлись, Геннадий долго еще сидел за столом, разбирая бумаги. Потом встал, прошелся по кабинету. Вышел в коридор. Рабочий день давно кончился, во всех отделах было уже пусто. В конце коридора увидел табличку «Комитет ВЛКСМ». Толкнул дверь. Из - за стола приподнялась девушка.

- Здравствуйте. А секретаря нет...

- А вы кто будете?

- Я воспитатель общежития...

- Хотелось бы с ним поговорить. Завтра к концу дня. С утра я на трассе буду. И вы тоже приходите. Вас как зовут - то?

- Маша.

- Ну, ладно, до завтра... Маша. Быстро спустился с крыльца. Пошел по улице. Просто так. Без всякой цели:

- Маша... Вот так же пять лет назад. На Абакан - Тайшете. Тоже в комитете комсомола. Тоже Маша. Она была тогда секретарем. Он - у нее заместителем.

А сейчас так близко отсюда и так недосягаемо далеко, в Игирме, в их новом доме, где они только начали налаживать свою жизнь, Маша, наверное, баюкает Игорька и думает о том, как он здесь один, скоро ли сможет забрать сюда и их. Может быть, ребята зашли. Слава Соколов. Сашка Горбачев, Сашка, черт, знаменитостью стал. Герой Труда. А все тот же Сашка... Столько вместе пережито всякого... Мишка, наверное, заглянул. Попрощаться. Он - то завтра здесь будет... Миша Новиков действительно завтра будет здесь, в Хребтовой. Геннадий уже позаботился - ему приготовили место в палатке. Миша Новиков - единственный человек, которого отпустили из СМП № 266 вслед за Сороковиковым. Просились многие. Подписали заявление только одному.... Несколько лет назад Миша Новиков пропадал. Наверное, по всей трассе Абакан - Тайшет немного можно было найти людей с такой дурной славой. Пьянки. Прогулы. Драки. Но случилось Гене Сороковикову - он был тогда мастером - оказаться рядом с Новиковым, когда на того «напала охота работать». И понял он, что пропадает даже не просто человек, а человек незаурядных способностей. Геннадий забрал Новикова в свою комнату в общежитии. И пошел на рискованный шаг - доверил ему звено. Неизвестно, какие ключи подобрал Геннадий к сердцу этого человека, который чуть ли не на десять лет старше его самого. Но Новикова как подменили. За шесть лет, что прошло с тех пор, он освоил около десятка профессий. И, пожалуй, в каждой ему трудно найти равного. И если бы присваивали на трассе звание «лучший рабочий своей профессии», Миша был бы лучшим и плотником, и штукатуром, и на лесоповале. Любую бригаду доверяли Мише, и любую он выводил на первое место. За строительство трассы Абакан - Тайшет получил Миша орден Трудового Красного Знамени.... Геннадий, конечно, не вспоминал всей этой истории, когда шагал по вечерней улице поселка. Он просто думал о том, что Миша завтра приедет и кончится чувство одиночества - неизбежный спутник первых дней на новом месте. Уже стемнело, когда Геннадий вернулся в контору - ночевать. Открыл дверь приемной, нащупал выключатель. Вспыхнула одинокая лампочка под потолком. Осветила обитую коричневой клеенкой дверь в кабинет. Тускло сверкнула стеклянная табличка: «Начальник СМП № 158». Под ней белела аккуратно вставленная кем - то картоночка с четко выведенными буквами: «Сороковиков Г. М.». Вы, конечно, знаете такую песню: Мы любим палатку свою, Родную сестру бригантин. Я видела палаточный городок на одном строительстве. Горели костры. В баках грелась вода, и женщины стирали белье, пристроив корыта на широких сосновых пнях. Возле одной из палаток прямо на траве ужинала семья. В другой была открыта дверь, и в глубине виднелась детская кроватка. И эти палатки совсем не выглядели романтически, их вовсе не хотелось сравнивать с бригантиной. Никто не пел здесь о том, что «любит свою палатку». Люди откровенно завидовали тем, кто уже вселился в новые дома, и ждали своей очереди. Десять лет назад пошли на Восток первые эшелоны с добровольцами. Молодежь ехала покорять Сибирь. На долю тех, первых, досталась суровая романтика первых колышков и свирепых сибирских морозов в палатках. Сейчас в Сибири все чаще вместо слова «покорять» можно услышать слово «хозяйничать». Сибирь стала одной из главных строительных площадок пятилетки. Люди, которые приехали когда - то покорять Сибирь, остаются здесь навсегда. Остаются работать и жить. И палатка - пристанище первопроходца - не подходит человеку, ставшему хозяином. Что же, значит, конец романтике? А кончится ли она оттого, что люди, которые ведут нелегкий поединок с тайгой, будут жить в добротных теплых домах, смотреть кино в красивом клубе, есть вкусные горячие борщи в чистой столовой, провожать по утрам своих детей в светлые, уютные классы? Романтика, если угодно, повзрослела. Сегодня они идут рука об руку - романтика и умение хозяйничать. И настоящий руководитель не будет «нажимать» на энтузиазм там, где нужно проявить хозяйственную сметку. Сегодняшний романтик - хороший хозяин. Поэтому я и познакомила вас с Геннадием Сороковиковым в такой, казалось бы, не романтической обстановке, когда он обходил свои «владения», думая о том, что может сделать для людей, которыми ему доверили руководить. Мне хочется рассказать еще об одном «назначении хозяином»... Когда - то здесь, на пологом левом берегу Ангары, было маленькое село. Жители его занимались разработкой богатых соляных пластов, которые таила в себе сибирская земля. Отсюда и пошло название села - Усолье Сибирское. Только не узнать сегодня старое сибирское село. С каждым днем растет Усольский гигант - химический комбинат. Всесоюзная ударная комсомольская стройка. С началом строительства этого комбината и переменилось Усолье. Превратилось из маленького села в город - небольшой пока город, но растущий так быстро, что наверняка очень скоро станет большим. Шеренги новых домов - блочных и кирпичных. Новые школы. Новые магазины. Новый Дом культуры химиков, построенный скромно и просто, без традиционных колонн и шпилей. Самое красивое здание в городе.... Несколько лет назад на огромном пустыре стояла заброшенная, полуразвалившаяся коробка. Стояла немым укором. Строители Дома культуры «запороли» объект. И, как полагали многие, безнадежно. Несколько раз пытались исправить брак. Но у всех опускались руки. И когда решили предпринять последнюю попытку, прорабом сюда был послан молодой инженер Юрий Шкуропат. Вместо того, чтобы «латать дыры», как делали его предшественники, не решаясь поднять руку на то, что было уже построено, Шкуропат дал приказ разобрать кровлю и снять полы. Кровлю перекрыли заново, полы перестелили. Ободрали штукатурку во всем здании, оштукатурили все снова. Через четыре месяца закончили все основные работы. Здание было спасено. Наверное, именно после этого случая в тресте «Востоктяжстрой» сложили что - то вроде пословицы: «Если уверен, что сделать ничего нельзя, поручи это Шкуропату». И когда пришло время объявлять цех карбида, один из крупнейших комплексов комбината, пусковым объектом, когда эта самая ситуация - «сделать ничего нельзя» - стала повторяться все чаще и чаще, Юрия Шкуропата «бросили на карбид». До пуска оставались считанные дни... В кабинете управляющего трестом Владимира Николаевича Гришина шло совещание, когда в дверях появился прораб «с карбида». Все головы тревожно повернулись к вошедшему: ничего хорошего его неурочное появление не сулило.

- Две опоры под трубопроводом дали трещину, - мрачно доложил прораб.

- Юрий Александрович, - обратился Гришин к Шкуропату, - обязательно посмотри завтра с утра, что можно сделать.

- Если можно, я сейчас, - поднялся Шкуропат. И ушел вместе с прорабом. После совещания Гришин не выдержал, позвонил на стройплощадку. За Шкуропатом ходили долго, наконец в трубке послышался его голос:

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.