Я только что с Западного фронта, где был свидетелем жестоких воздушных боев наших ПЕ-2 с немецкими «хейнкелями» и «мессершмиттами».

Третьего дня десятка наших ПЕ-2 под командой капитана Димченко была атакована в воздухе двенадцатью «хейнкелями-113». Капитан просигнализировал уплотнить строй до последней возможности и открыл огонь вперед, назад, вниз и по сторонам. Десятка понеслась как пылающая ракета. «Хейнкели» вертелись по краям отряда, не смея приблизиться ближе, чем на километр. Сбив один «хейнкель», десятка вышла к заданной ей цели, пробомбила ее и благополучно вернулась домой.

На следующий день десятке ПЕ-2 под командой того же Димченко пришлось принять бой с шестнадцатью «хейнкелями-113». Снова уплотняет Димченко строй, пробивается вперед, заходит на цель и, отбомбившись под жестоким зенитным огнем, благополучно возвращается на свой аэродром. Теория плотного строя снова себя оправдывает.

Теперь немцы высылают истребителей двумя отрядами. Основной принимает на себя всю силу огня наших бомбардировщиков, меньший — старается расколоть наш строй, отсечь одну-две машины и уничтожить их в стороне. Никакой маневр не сможет спасти машину, покинувшую строй. Но пока она в строю, истребитель бессилен.

Теории уплотненного строя первым нанес «удар» молодой наш летчик капитан Лохонов. На ПЕ-2 он 32 раза отправлялся один в глубокие воздушные разведки и записал на свой счет семь лично сбитых им немецких машин. В начале июля ему пришлось двадцать минут вести поединок с «мессершмиттом 109-Ф». Самолет Лохонова получил 120 пробоин, но задание было выполнено.

4 августа, разведуя подход немецких резервов, Лохонов был атакован звеном МЕ-109-Ф, сбил два истребителя и вернулся, привезя ценнейшие сведения. 15 августа Лохонов в паре с другой машиной ПЕ-2 сами атаковали тройку «мессершмиттов», двух сбили, а третьего гнали до тех пор, пока не сработали горючее.

На войне первые удачи товарища любят истолковывать как везение, как счастье. Лохоновские успехи так сначала и приняли, отнеся их за счет опытности, мастерства и счастья пилота. Но вот сержант Евсеев, летчик со стажем всего в несколько месяцев, идя в составе звена, атакуется шестью истребителями. Вся атака немцев устремлена на машину Евсеева. Он принимает бой, сбивает двух, а четырех уцелевших заставляет уйти за горизонт. В бою сержант Евсеев чувствует, что «в нем пробоины». Он говорит штурману:

— Я чувствую, что перебито левое колесо.

— Ерунда. Ты не можешь чувствовать колеса. Садись спокойно.

— Я знаю, что колесо не в порядке. Выпусти шасси для проверки.

Левое колесо оказывается разбитым.

— Я сяду на одно правое, — говорит он штурману.

Тот только мычит в ответ. ПЕ-2 посадить на одно колесо?! Об этом можно говорить за столом, а не в воздухе. Разбить так машину можно. Посадить — примеров не было. Но Евсеев мастерски садится на одно колесо.

Акции пикирующего бомбардировщика ПЕ-2 как машины, способной вести

бой с истребителями, поднялись высоко. Но, в конце концов, может быть, и тут случайность? Спустя пять дней Евсеев доказывает, что его успех не случай и не слепое счастье. В групповом воздушном бою, когда один из моторов у него выведен из строя, он один бросается в лобовую атаку на тройку истребителей и отгоняет их, а затем, кренясь и дымя, уходит на свой аэродром.

...Самолет младшего лейтенанта Виктора Тюрина был подбит немецкой зениткой при заходе на пикирование. Машина вспыхнула. С горящим мотором он продолжал маневр, разбомбил немецкую батарею и только тогда повернул домой. Летел, в сущности, не самолет, а костер.

— У меня вся спина в поту, — сказал Тюрин своему штурману.

Тот провел рукой по спине пилота. Спина была в крови...

Штурман немедленно радировал командиру группы и получил приказ садиться на ближайший аэродром.

— Доведу до дому, — ответил Тюрин.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.