Шишкину в лаборатории не любили. Это была обидчивая особа, худющая, лохматая и крикливая. В прошлом году она выбыла из комсомола по возрасту и, сдавая билет, заявила, чтобы мы к ней больше не приставали с воскресниками и собраниями. Это было совершенно излишне: к ней давно уже никто не обращался, потому что все убедились, что это бесполезно. Она вечно опаздывала; запыхавшись, бросала общее «здрасьте» и усаживалась к своему микроскопу. Невозможно было уговорить ее задержаться после работы — в половине четвертого она уже снимала халат и начинала ерзать на стуле, то и дело поглядывая на часы. Это всем здорово действовало на нервы. И Петя Кузьменко, старший среди нас, говорил: «Не мучайтесь, Надя, идите...»

В кино и на вечера она с нами тоже никогда не ходила. И когда надвигался чей-нибудь день рождения, она, отдавая полтинник на подарок, так поджимала губы, что к ней и с этим предпочитали не обращаться.

Накануне ее дня рождения Лилька сказала: «Давайте подарим сумочку. Я видела в ГУМе очень миленькие красные сумочки». Но никто не знал, как Шишкина отнесется к красной сумочке. Вообще никто понятия не имел, какие ей нравятся сумочки, книги или эстампы. Мы купили шоколадный набор и преподнесли ей в обеденный перерыв.

Она поджала губы, сказала: «Это еще зачем?» — и выставила коробку на Петин стол, за которым мы обычно пили чай. Только потом, покраснев, завернула несколько конфет в кулечек и спрятала в авоську. И золотой шнурок, которым была перевязана коробка, спрятала.

В тот же день она как-то ухитрилась раздавить объективом срез № 2264 — лучший препарат костного мозга из серии, над которым мы бились две недели. На нем были видны новые формы хромосомных аберраций (то есть поражений), они были идеально видны, сам Рябинин ахнул бы, увидев такие аберрации.

Как нарочно, в конце дня приехал шеф. Увидев то, что осталось от среза № 2264, он опустился на табурет и стал говорить так тихо и спокойно, что нам даже стало жаль Шишкину. Он сказал, что советует ей показывать кукиши — по пятисот кукишей в день каждой рукой, — чтобы развить беспомощные придатки, привешенные к верхней части ее туловища, в орган, который превратил обезьяну в человека.

Алик Солуян, дипломник, направленный к нам с биофака, захохотал: он был человек новый и еще не знал характера шефа. Остальные молчали. Мы-то хорошо знали, что шеф никогда не кричит: чем больше он выходит из себя, тем спокойнее издевается. Уж лучше бы он ругался.

Потом Таня сказала: «Я бы на ее месте уволилась».

Но Шишкина не уволилась. Может быть, потому, что на следующий день она заболела.

Прошло три дня, и мы не звонили ей, потому что у нее не было телефона, и никто не поехал к ней, потому что это были дни, когда мы получали новое оборудование и налаживали все для нового опыта. После работы мы мчались куда-нибудь в кино или на выставку. Мы знали, что, когда опыт начнется, будет не до кино и вообще не до чего. Мы станем приходить домой по ночам, валиться в кровати и видеть во сне погибших кроликов, мигающие огоньки счетчиков и пики графиков. А через месяц шеф скажет грустно, что 'мы движемся черепашьими темпами и что надо готовить новую серию.

В общем, мы расширяли свой кругозор заранее.

На четвертый день Кузьменко сказал, что надо иметь совесть и чтобы поехали мы с Лилькой.

Мы взяли адрес в отделе кадров и отправились куда-то на окраину. Трамвай долго петлял по задворкам возле Москвы-реки, на остановках в двери тянуло несвежей речной водой.

Нам открыла соседка. Шишкина лежала на узкой кровати, очень бледная, закинув худые руки за голову. На стуле у кровати стояла сковородка с остывшей картошкой. Но все это мы заметили потом. А сначала мы увидели девочку.

Девочка стояла на коленях возле большого красного грузовика и заталкивала в его кабину какое-то животное из искусственной губки. Она была точь-в-точь Шишкина, только толстая и гладенько подстриженная. Голубые штанишки на резинках наползали из-под байкового платьица на ее колени.

Первой опомнилась Лилька. Она села на корточки и быстро заговорила веселым голосом:

— Ой, какая большая девочка! Это твоя такая девочка? Здравствуй, девочка!

— Здравствуйте, — медленно сказала Шишкина и добавила, обращаясь к дочери: — Познакомься с тетями.

Девочка встала, отряхнула ладошки и подняла на нас ясные глаза.

— Меня Ольга Алексеевна звать.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.