Познакомились мы в начале осени. Я с отрядом охотоведов вел полевые исследования на юге Приморья. Наш базовый дом стоял в верховьях Уссури, где ширина ее едва достигает тридцати метров, и «скачет» она своими чистыми и холодными водами с пере-I ката на перекат, как необузданный мустанг. Была сентябрьская слякоть, комариное мученье, а мы торопились разойтись на учет изюбров в осенний рев.

Все уже было готово к дальнему маршруту, в предвечерней тишине я изучал карту предстоящих походов, гадал, что на этот раз забуду взять с собой, и представлял, как будет хорошо завтра: лес, небо, звери, птицы и только их голоса...

В комарином гомоне один голос вдруг стал гудеть резче и громче, да как-то неровно, с перебоями. Я поднял голову и прислушался. Конечно же, не комар это был: по грязной разбитой грунтовой дороге к нам приближался мотоцикл.

На густо облепленном грязью «Урале» были двое. В пропыленных зеленых энцефалитках, «консервах» и беретах. Мотоцикл катил быстро, но вместе с тем ловко и осторожно объезжал лужи, ухабы и вывороченные камни.

– Здесь охотоведы базируются? – спросил водитель, снимая огромные очки.

Я коротко кивнул, вглядываясь в его лицо, казавшееся мне знакомым.

– Мы из биолого-почвенного института. – Мотоциклист протянул мне руку. – Моя фамилия Юдаков, а это мой верный Санчо – Николаев.

В тайге радуешься любому свежему человеку, единомышленникам особенно. О работе молодых ученых Анатолия Юдакова и Игоря Николаева я слышал немало интересного. И встречаться, как выяснилось, нам доводилось. Но только во время различных официальных совещаний. Разве сравнишь такую встречу с ночным разговором у костра?!

Мои новые знакомые подробно рассказывали о начатой ими работе по учету численности тигров и изучению их экологии, о планах. На своем «Урале» они исколесили почти все Южное Приморье, а теперь двигались севернее. В люльке мотоцикла было все, что нужно для ночевки в любом месте, – палатка, продукты, посуда и прочее. Но только самое необходимое, ничего лишнего. Как в котомке Дерсу Узала.

Я тоже давно интересовался тигром и уже успел собрать кое-какой материал. Но отношение к тигру у нас было разное. Я изучал его попутно со своей основной работой, для Юдакова же и Николаева тигр был главным объектом наблюдений. Я отчетливо сознавал, что у них работа труднее, и, грешным делом, немного сомневался, понимают ли они эти трудности, и поэтому осторожно спросил:

— А что вы считаете главным и самым трудным в изучении тигра?

— Главное и трудное – не одно и то же, – ответил Юдаков. – Основное для нас – выяснить как можно точнее, где и сколько живет теперь тигров, сколько среди тигриного населения взрослых самцов и самок, сколько молодых, изучить причины смертности, объяснить их зависимость от численности кабанов и изюбров... А самое трудное, по-моему, в познании психических особенностей тигра, его интеллекта. Зверь, конечно, умный, но какова степень его ума? Мы, например, убедились, что все действия тигра продуманы и осмыслены, что ему свойственна хоть и элементарная, но все же рассудочная деятельность. Иногда мне кажется, что этот зверь способен и к абстрактному мышлению, но это надо доказать, а доказать очень трудно. Психологический опыт не поставишь. Остается копить, копить и копить наблюдения за тигром в его естественной среде. Ходить по следам годами...

Во вспыхнувшем сто лет назад единоборстве с человеком тигр был побежден и стал избегать своего победителя. Сорок лет назад оставалось этих владык Уссурийской тайги совсем мало – не более тридцати. С трудом их удалось спасти от исчезновения. Сейчас вроде бы нет серьезных опасений за судьбу тигра – он в почете, строго охраняется, занесен в «Красную книгу». Но все же ареал его ограничен и все больше сокращается, копытных становится меньше, со всех сторон идет наступление на тайгу, все больше в ней появляется людей, дорог, поселков. Проблема сосуществования тигра и человека очень сложна. Останется ли место царственному зверю, когда леса уподобятся паркам?

Трудная это задача – найти пути и методы спасения тигра в наш век бурного наступления на природу, и решить ее взялись молодые биологи Юдаков и Николаев.

Через год я встретился с ними на Большой Уссурке, где молодые ученые организовали стационар для изучения экологии тигра. К этому времени они закончили учет численности тигров в Приморье, написали и защитили отчет, опубликовали несколько статей, в которых доказали, что количество тигров в послевоенные годы возросло примерно в три раза, и он стал, по-видимому, таким же обычным для Уссурийской тайги, как и в давние времена.

Но численность – лишь малая, хотя и важная часть экологии тигра, а чтобы его охранять на научных основах, надо знать все подробности его жизни.

Я частенько бывал в этом необычном стационаре, расположенном в самом сердце Сихотэ-Алиня, и видел ученых за работой. Они избрали для своих зимних наблюдений тигрицу с двумя малышами и отца семейства, жившего одиноко на соседнем участке. Тигр не очень хороший семьянин, детей своих вниманием не балует, а подругой интересуется лишь от случая к случаю. Но все же какая ни плохая, а семья.

Обнаружив свежую тигриную тропу, Толя и Игорь расходились. Поскольку зверь придерживается своего индивидуального участка обитания, то ходы его неизбежно замыкаются, пересекаются. Строго придерживаясь взятого следа, ученые рано или поздно сходились – через день, два, а бывало, и через неделю.

Идя по следу, они тщательно наблюдали за всем, что делал тигр. Подсчитывали пройденное расстояние, расшифровывали приемы охоты зверя, осматривали остатки тигриных трапез. От внимательных глаз наблюдателей не ускользали и такие на первый взгляд незначительные детали: где и сколько тигр спит, как метит свои владения, как относится к пришельцам, в том числе и к человеку.

Однажды ученые набрели на место битвы двух полосатых гигантов. Один из них был старым знакомым, другой – такой же огромный и могучий – вторгся на чужую территорию. Судя по искореженному кустарнику и большой площадке утрамбованного снега, дрались они долго и упорно. Пришелец все-таки удалился. Начали его тропить, чтобы разобраться, кто он, откуда и зачем пришел на чужую землю. И вскоре нашли его. Мертвого. Вывезли во Владивосток, вскрыли, обследовали и удивились: шкура тигра была целой, хотя под ней, на мышцах, багровели многочисленные кровоподтеки. Особенно на плечах и шее. И стало ясно: звери дрались «тумаками», не пуская в ход клыки и когти, эти ужасные орудия смерти. А погиб пришелец вовсе не из-за драки: вскрытие показало, что он был давно и серьезно болен. Стало быть, в рассказах о кровавых побоищах тигров, кочующих из книги в книгу, много надуманного. А в жизни животных – и у тигра тоже – совсем другое. Внутривидовые отношения у них подчинены задаче сохранения вида. Разумеется, драки бывают, но турнирные поединки обычно кончаются жестами покорности более слабого и снисходительным прощением сильного. В общем, «лежачего не бьют».

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.