На новых колесах по старой колее

Михаил Фонотов| опубликовано в номере №1341, апрель 1983
  • В закладки
  • Вставить в блог

Результат – в лаборатории появились проекты принципиально новых подогревателей и деаэраторов. Проекты, от которых нельзя просто отмахнуться, так разительно отличались они от «серии». Тут-то, деваться некуда, возникли первые контакты с институтом из другого ведомства. А общий язык с заводами, которые выпускают агрегаты, был найден, между прочим, и того ранее.

Что ж, в лаборатории Марушкина собрались одни таланты? Нет, такие же люди, как и в том, в другом институте. Только они, может быть, чуть чаще ездили в командировки, чуть дольше находились у агрегатов, ближе к сердцу принимали нужды энергетиков. Их «корни» глубже уходили в производство. Отсюда и плоды.

Глубокие корни нужны всякой науке. Тем более отраслевой.

Очень часто ученый, шагнув «от себя», а не от производства, многие годы отдает проблеме, к решению которой отрасль еще не готова. И результаты вроде есть, и эффективность насчитана, и дело явно полезное, но оно «не из очереди». И уж если оно не работает на план, то о внедрении и говорить нечего. А годы ушли, выйти из круга ни с чем непросто, взяться за новую тему сил нет – это уже не проблема, а судьба...

Но слово сказано, и необходим новый поворот. План. План и внедрение.

Однажды мне повезло, я увидел «науку» и «производство» вместе, в момент контакта. Это было на опытном заводе института абразивов и шлифования. Сюда приехали ученые, из которых я назову только Анну Петровну Брежневу, автора установки, которую условились посмотреть в действии. Ждали начальника технического отдела завода шлифизделий Василия Дмитриевича Туликова, он опаздывал к назначенному часу.

«Наука» предлагала новую технологию производства шлифовальной шкурки. Несколько подробностей. Шкурка – это шлифовальная лента, на которую наклеивается слой абразивного порошка. В работе она теряет свои свойства не потому, что зерна отклеиваются от основы. Она засаливается, стружка, шлам залипает между зернами, сглаживая поверхность.

Ученые предлагают рассыпать зерна пореже. Для этого на линии надо установить электростатическую камеру, чтобы насыпку порошка вести в электростатическом поле. Такая камера на опытном заводе показала себя прекрасно: шкурка служит в два раза дольше, мебельщики ее хвалят. Но опытный завод выпускает ее всего ничего, обходится она ему дороговато.

Надо бы заводу шлифизделий взять камеру, но там тянут. Уж сколько раз Анна Петровна ездила к Туликову, убеждала, умоляла, внушала: «Внедряйте. Не прогадаете. Дело верное». А Туликов и не отказывается вроде, но и не внедряет. Все его какие-то сомнения одолевают. Уже как будто согласился, когда возник еще один вопрос: у нас, сказал Туников, скорость подачи ленты в два раза выше. Как с этим? Ладно, ответили ученые, будет вам и скорость, приезжайте, посмотрите.

И вот Василий Дмитриевич со своими специалистами приехал. Все уже готово, можно включать линию. Минуточку. Заводчане осмотрели установку, записали все параметры: порошок, клей, ток. А это что? А это куда? А этого сколько? О господи, чего тут спрашивать? И так все ясно. Ищут, к чему опять придраться.

А Туников невозмутим. Ему не привыкать к роли непробиваемого «консерватора». Он знает, что и на этот раз ученые будут напирать на него, вроде бы по-свойски, в шутку (все-таки давно знакомы) упрекать его в осторожности. И так и сяк наводить на согласие, на последнее слово: берем, мол, и все тут. Всегда так: их позиция привлекательнее. Они представители прогресса. А он, получается, против. Они вроде бы наступают, а он как бы защищается. Они заранее правы, а он заведомо несправедлив. Так уж повелось. Ну и пусть. Он привык. Их позиция привлекательнее, но слабее. Сила-то у него. Им как бы сбыть, а ему потом расхлебывать. Тут нельзя так, с ходу – раз, и согласился. Производство, оно спешки не терпит.

Улыбнется Василий Дмитриевич шутке и опять свое: нельзя ли снять этот кожух, заглянуть надо, что там у вас. Сняли, посмотрели. Ладно. Вроде все. Пожалуй, включайте.

Наконец бумажная полоса, поблескивая слоем клея, потекла к камере. Облачко темно-серого порошка ровным слоем оседает на клей. Анна Петровна держит в руке секундомер: измеряет скорость. Рабочие переводят линию с одного режима на другой. Столпившись, все осматривают непросохшую шкурку.

Как будто все нормально. Теперь надо составить акт. Пока его сочиняли, Василий Дмитриевич заглянул к коллеге, начальнику технического отдела опытного завода Борису Лаврентьевичу Фисенко.

– Посмотри, какая шкурка. – Борис Лаврентьевич выложил на стол кусок наждачной бумаги. – Видишь, с прерывистой насыпкой зерна. Возьмешься внедрять?

Василий Дмитриевич, едва взглянув на лоскут, отодвинул его. Ох уж эти ученые. Не успели с одним расхлебаться, уже другое суют. Хоть каждый день внедряй новое. А план когда выполнять?

Значит, выбирай: или план, или внедрение. Чтобы остановить конвейер, нужна доблесть. Без доблести, может быть, в производстве тоже нельзя, но ее не запланируешь. Впрочем, есть еще план внедрения, но это ничего не меняет. Если выполняешь план выпуска, можно спокойно жить долгие годы, внедряя кое-что кое-как.

Внедрение – это реконструкция. А мы реконструкцию понимаем несколько иначе. «Жизнь» предприятия в нашем представлении такова. Вот его построили, оно действует десятилетие, второе, третье – до «старости». Одряхлело – разваливается. Теперь реконструкция, причем коренная. И начинается авральная лихорадка. Там рушат, тут строят. Среди куч песка, траншей, бетонных блоков, чуть ли не под открытым небом конвейер что-то все-таки собирает. Строителям тесно. Они нервничают и ворчат. Не поступили какие-то станки – застопорилось дело у монтажников. Все нарушено, везде разворочено – заварили кашу...

Но, может быть, реконструкцию начать пораньше? Лет на десять, а то и на двадцать. Или приступать к ней, как только предприятие вошло в строй? Или еще в проекте предусмотреть, как оно должно расти, обновляться, не старея?

Проект реконструкции дал бы работу ученым – срочную и на перспективу, с гарантией на внедрение. План реконструкции позволил бы инженеру остановить конвейер без всякой доблести – по долгу службы. Наука, думающая о будущем, и производство, действующее в настоящем, росли бы, обогащая друг друга.

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.



Виджет Архива Смены