Прораб Николай Вавилов встал, как обычно, с рассветом, натянул резиновые сапоги и вышел из барака. Было прохладно. Позеленела, потом зарумянилась кромка неба. На правом берегу бледным светом вспыхивали огни электросварок.
Вавилов зашагал вдоль пульпопровода по дну будущего Можайского моря. Шагал он быстро, легко, чуть-чуть косолапя. Между правым и левым берегом на теле наполовину намытой плотины застыла зеркальная гладь озера. Вода, попадавшая сюда вместе с глиной и галькой, поднялась намного выше, чем обычно. Это обеспокоило Николая. Он ускорил шаг.
- Забило дренажный колодец. Вода может перехлестнуть через плотину! - встревоженно крикнул ему механик Томкевичус.
Над стройкой нависла опасность. Вода грозила залить штабеля струганого леса и стройматериалов, отрезать дорогу экскаваторам. На много дней могла замереть работа доброго десятка громадных земснарядов.
Под угрозой был труд людей, которые, стремясь обогнать время, работали здесь днем и ночью уже не один год. Они не прекращали намывать плотину даже зимой. В пургу, в сильные морозы, когда обвалившаяся в реку порода обрушивала на людей тучу льдистых осколков, окатывала обжигающей на ветру водой, земснаряд № 152 Николая Вавилова, подмывая крутые стены берегов, упорно продвигался вперед. Гидромеханизаторы сутками не уходили домой. В фуфайках и резиновых сапогах, подложив кулак под голову, засыпали здесь же, в машинном отделении.
- Что будем делать, старик? - спросил Вавилов, сузившимися глазами глядя на механика.
- Нужно прочистить трубы колодца, - ответил Томкевичус. - Только кто полезет в эту дыру? Ведь если под напором воды застрявшая пробка сорвется, человек уже не выберется назад. Его захлестнет, сомнет...
Говоря это, механик старался не глядеть в лицо Николаю. Ему, видно, было не по себе из-за того, что он сам не вызвался спуститься в колодец. Но он был слишком стар для этого, и Николай понимал его.
- Что ж, начнем вечером, когда зевак будет поменьше, - сказал Вавилов.
Когда багровый закат запылал в разлившемся озерце, Николай вместе с Томкевичусом и главным инженером спустился к трубе, которая горизонтально уходила в основание плотины и где-то там, в глубине грунта, смыкалась с вертикальными многометровыми колодцами.
- Привяжись веревкой; если уж и случится что, вытащим, - сказал механик.
Обвязавшись веревкой и захватив карманный фонарик, Николаи полез в черный зев трубы.
- Чуть что, сразу сигналь! - прогудел вслед Томкевичус.
Ползти было трудно. Труба под тяжестью плотины деформировалась, стала извилистой, точно пожарный шланг. Изгибы были залиты водой. Полз он долго - может, полчаса, может, час. Натыкаясь на водную пробку, Николай поднимал фонарик, пытался разглядеть, что же там дальше: может, сплошная вода? Но фонарик выхватывал из тьмы лишь несколько метров. Вода начала заливать рот, нос. Стало тяжело дышать; фонарик погас.
- Как себя чувствуешь? - крикнул Томкевичус в провал трубы.
- А-а-к... ву-уешь? - перекатилось эхо. Перевернувшись на спину, Николай почти прилип лицом н верхней стенке коллектора. Здесь еще был воздух. Николай судорожно вздохнул раз-другой. Сейчас он почти физически ощущал всю многотонную тяжесть плотины, навалившуюся сверху на трубу.
- Ко-оля, что с тобой? - услышал Вавилов приглушенный расстоянием голос механика.
- Все в порядке. Жи ив!
Николай не знал, сколько он ползет. Быть может, наверху уже прокричали первые петухи. Несколько раз ему еще удалось зажечь фонарик, но после очередного купания батарейка промокла окончательно и лампочка перестала светить. Все погрузилось во тьму. Теперь Вавилов двигался на ощупь. Ржавая, грязная вода Разъедала разбитые в кровь колени и локти. Холодная, мокрая ткань лыжного костюма прилипала к телу. Здесь, в этой железной кишке, словно застыла стужа, оставшаяся от зимы.
Погрузившись по горло в воду, Николай медленно полз вперед. Неожиданно он наткнулся на что-то острое, руна нащупала обрезок трубы... Да здесь целый завал! Куски деревянных брусьев с гвоздями, между ними застряла щепа, мусор. Казалось, выдерни хоть одну деревяшку, и вся эта махина, ощетинившаяся остриями досок и железок, ринется на тебя.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.