И все-таки Николай начал раскачивать одну из застрявших досок. Она медленно стала подаваться и постепенно вышла из завала. Николай взялся за другую... Завал превращался в дырявое сито. Вода прибывала. Еще час-полтора, и она может залить Николая с головой! А водные пробки, через которые он с таким трудом пробрался, растянулись теперь уже, очевидно, не на один метр. Вода там, наверное, вот-вот достигнет потолка. Неужели западня?
Время от времени Николай еще слышал голос Томкевичуса: «Ка-ак само-о-чувствие-ие-ие?», - но не отвечал. Он наглотался грязной воды, и от этого резало в горле.
Вавилов устал. Скорчившись в три погибели, он привалился к ржавой стенке трубы. Еще сильнее заныли плечи и спина.
Освобожденный от крупных кряжин, завал стал медленно надвигаться. Сдерживая его своим телом, Николай пятился назад. Металлические швы и выступы коллектора рвали одежду, до крови раздирали тело.
Казалось, это продолжалось целую вечность. Но все ближе и ближе звучал голос Томкевичуса. И вот над головой качнулась луна. Механик бросился к Николаю.
- Чертяка! - кричал старый Томкевичус, подхватывая обессилевшее тело друга.
Неяркий свет фонаря осветил серое лицо Николая, припухшие губы, позеленевшие от усталости карие глаза.
- Когда швы варили, кусок трубы оставили, - коротко пояснил он. - За него и зацепился весь хлам.
Над стройкой ярко вспыхивали фосфорические огни электросварки. Не останавливаясь ни на миг, земснаряды продолжали намывать плотину.
В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.