Мужество

Именно тогда, в те минуты, он твердо решил для себя: все превозмогу, все преодолею, научусь ходить лучше любого ходячего, пройду все комиссии, но буду плавать, буду!

«Эрнст Кренкель», научно-исследовательское судно, дав прощальный сигнал, медленно отвалило от генуэзского причала. Сотни итальянцев махали на прощание человеку, имя которого стало легендарным в Генуе: сразу после Нового года старпом Ушатый уплывал на Родину. Он сам, без посторонней помощи, без костылей поднялся по трапу, и когда, уже весь мокрый от счастья и сильного физического напряжения, улыбаясь, прощально махал фуражкой, глаза у многих людей на причале невольно увлажнились...

А через несколько дней его встречала Одесса. Встречали жена и старшая дочка Лора. Они поднялись на судно и, когда вошли в капитанскую каюту, увидели его таким, каким он был всегда: крепко стоящим на обеих ногах и улыбающимся счастливой улыбкой...

Чего стоила ему эта улыбка, это спокойствие, эта будто литая устойчивость на полу, они узнают и почувствуют позже. А тогда все держалось только на его воле.

Через несколько месяцев Указом Президиума Верховного Совета CCCF коммунист Ушатый А. П. был награжден орденом «Знак Почета». Все думали – за подвиг. А это была ему награда за трудовые заслуги, «за успехи, достигнутые в выполнении плановых заданий и принятых соцобязательств», как гласил Указ. К этой награде коммунист Ушатый был представлен до совершения своего подвига.

...Александр Петрович не думал ни о наградах, ни о пенсии, ни о покое. Душа его томилась, изнывала по морской работе, без моря он не чувствовал себя человеком, метался, писал заявления в пароходство, но здоровье пока не позволяло думать о плавании всерьез, необходимо было всестороннее обследование, новое протезирование, комплексное лечение. К тому же морские правила категорически запрещают работу на море людям, потерявшим ногу. Были, правда, редчайшие исключения, когда разрешения выйти снова в море добивались моряки, у кого нога была ампутирована ниже колена.

И вот однажды судьба столкнула Александра Петровича с таким человеком. С ним случайно в самолете познакомилась родственница Ушатого, и Александр Петрович тут же помчался на такси в небольшой городок Ильичевск, благо это недалеко от Одессы. Там он встретился с бывшим мотористом, а ныне радистом Винокуровым Игорем Сергеевичем. Судьба Винокурова тоже оказалась не из легких: когда-то он попал в авиакатастрофу, потерял ступни обеих ног, перенес двадцать девять операций, но в конце концов встал на протезы и добился, чтобы ему разрешили вернуться на море. Своим спасителем он считал профессора Киевского НИИ ортопедии, заведующего клиникой восстановительного лечения и сложного протезирования Бухтиарова Олега Александровича.

Ушатый тут же позвонил в Киев. Ему повезло. К телефону подошел сам профессор. Александр Петрович выложил ему все как на духу. Бухтиаров думал всего секунду: у него сотни больных, огромная очередь на протезирование, – и все-таки в судьбе моряка было что-то необычное, и он коротко сказал:

– Ну что ж, приезжайте.

– Когда?

– В любое время.

Ушатый выехал в Киев на следующий день.

Профессор Бухтиаров внимательно осмотрел Ушатого. Пластическая операция мышц была сделана в Италии удачно. Однако рентгеновские снимки показали, что конец кости начинает понемногу крошиться, не выдерживая больших нагрузок, – площадь соприкосновения с протезом была все-таки недостаточной. Можно себе представить, подумал профессор, какую муку испытывает этот парень, когда топает на протезе: Бухтиаров заметил, как при каждом шаге в глазах Ушатого, словно вольфрамовые нити, накаляются от напряжения и боли красноватые прожилки.

– На культю падали?

– Падал. Два раза.

Профессор понимающе покачал головой. Человек, привыкший ходить на двух ногах, очень долго психологически не может смириться с потерей ноги и забывается. Дважды Александр Пет-рович, вставая со стула без протеза. забывал о своей травме и падал прямо на культю. Боль непереносимая, в обоих случаях терял сознание.

– В общем, так, – сказал профессор. – Будем делать пересадку трансплантата. Популярно говоря, возьмем чужую тазобедренную кость, перевернем ее при пересадке и тем самым увеличим площадь опоры культи: Предупреждаю заранее: операция не из легких.

– Я согласен на все. Мне надо плавать. А для этого я должен ходить не хуже вас, профессор.

Бухтиаров еле заметно усмехнулся: на левой ноге у него был протез собственной разработки. Память войны.

...Трансплантат не приживался. Организм Ушатого отторгал от себя чужую кость. С момента операции прошло больше двух месяцев, наступил еще один Новый год, а Александр Петрович все лежал в клинике Бухтиарова. На культе никак не заживали глубокие язвы, происходило постоянное внутреннее нагноение, и, несмотря на упорную откачку гноя, чужая кость никак не хотела родниться с организмом Ушатого.