В 1825 году проживавший в Париже отставной русский вельможа граф Орлов издал басни великого баснописца Ивана Андреевича Крылова на трёх языках сразу: русском, французском и итальянском.

Два изящных томика напечатаны им в лучшей типографии Парижа, Дидота, и украшены гравюрами именитейших художников Франции, до самого Изабэ включительно. В списке переводчиков басен значились наиболее громкие имена итальянских и французских поэтов. Достаточно сказать что басню «Гуси» перевёл автор Марсельезы Руже-де-Лилль.

Триумф Крылова в Париже был полный. Издание быстро разошлось, и лишь немногие экземпляры его попали в Россию.

Много лет подряд усердно собирая прижизненные издания наших классиков, мне удалось раскопать и эти два парижских томика басен Крылова.

Весьма примечательно в них предисловие издателя. Обращаясь к автору со словами: «Любезный друг, Иван Андреевич!», - издатель так объясняет причины, побудившие его напечатать басни Крылова в переводах на иностранные языки:

«Пускай Иноземцы, кои испытали всю твёрдость и силу Русского Меча, узнают, что сей народ не лишён также и изящных дарований, что и с сей стороны, он заслуживает не менее уважения и почтения, как со стороны Славы и Побед, гремящих в честь его во всей Вселенной!»

Десять - двенадцать лет отделяли время этого издания от тех дней, когда великий русский народ разгромил армию Наполеона, посмевшего посягнуть на нашу священную землю.

Сегодня, спустя сто двадцать лет, в год неслыханных побед Красной Армии, я перелистываю страницы парижских томиков, перечитываю предисловие издателя, и чувство гордости за величие родины наполняет моё сердце. «Иноземцы», познакомившись опять с «твёрдостью и силою Русского Меча», ныне ещё раз видят, что «сей народ», не только сам «не лишён изящных дарований», но является и могучим защитником культуры всего мира.

Старые книги, самые задушевные друзья мои, могут быть и наиболее современными собеседниками.

В моей коллекции книг, изданных при Петре Первом, есть немало первоклассных диковинок. Таковы, например. «Притчи Эзоповы», напечатанные в 1700 году в Амстердаме типографщиком Петра - Иоганном Тессингом, комплект петровских «Ведомостей» за 1703 год, первой русской печатной газеты, «Овидиевы фигуры», издания 1721 года с гравюрами Пикарда, и другие.

Есть здесь и особо примечательная «Книга Марсова», издания 1713 года. Книга, известная в считанных пяти - шести экземплярах, представляет собой сборник военных «реляций», своего рода «оперативных сводок» действий российских войск во времена Петра. К «реляциям» приложены гравированные планы сражений, виды занятых иноземных городов, списки трофеев, сведения о количестве убитых и «взятых в полон» неприятелей.

Это неотрывно увлекательная книга. С пожелтевших страниц её, с великолепных гравюр смотрят занятые войсками Петра города - Шлиссельбург, Дерпт, Калиш, Аренсбург, Кексгольм.

Одна из «реляций» сообщает о взятии города Штеттине и о выходе победоносных русских войск под командованием генерал-фельдмаршала Меньшикова на реку Одер 29 сентября 1713 года. По карте, приложенной к этой «реляции» сегодня, 232 года спустя, можно отмечать выход победоносных советских воинов на ту же реку Одер, на последний водный рубеж перед логовом фашистского зверя - Берлином...

Книга щедро расплачивается за любовь к ней. Всем, что я знаю в жизни, всем своим каким-то ощутимым для меня успехом артиста и автора фельетонов я целиком и полностью обязан книге. Даже тому, что они у меня в количестве 15 тысяч томов, я обязан им же! Полюбите книги, и они, если вы захотите, могут перестроить вам жизнь. Можно ли, наконец, жить без книг?!

Записным библиофилом, ревностным собирателем книг вошёл в историю Пушкин.

Он любил книги страстно. В письмах его к жене постоянно встречается фраза: «Что дети мои? Что мои книги?» Дошедшая до нас его личная библиотека - пять тысяч томов. Но книг было гораздо больше, часть из них «застряла» у наследников.

Профессионалы-пушкинисты любят говорить, что все книги Пушкина испещрены его карандашными пометками, примечаниями, подчёркиваниями. Это не очень верно. К ряду книг он относился как к рабочему инструменту и действительно делал приписки на полях, отчёркивал отдельные места. Но Пушкин был истым библиофилом. К книге редкой и ценной он относился бережно до чрезвычайности.

Знаменитое «Путешествие» Радищева у него было в двух экземплярах: один для работы, другой - личный, любимый, библиофильский, с его, пушкинской, пометкой: «Экземпляр, бывший в Тайной Канцелярии. Заплачено. 200 рублей. А. П.» Редчайшая «Душенька» Богдановича, тираж которой сгорел в Москве в 1812 году хранилась у него в особом ларце. Без пятнышка стояли и многие другие книги.

В одном из писем к жене Пушкин пишет: «Книги, взятые мною в дорогу, перебились и перетёрлись в сундуке. От этого я так сердит сегодня, что не советую Машке (дочери) капризничать и воевать с нянькой. Прибью...» Смертельно раненый на дуэли, принесённый домой 27 января 1837 года, - первый взор свой и первые слова он обратил к книгам: «Прощайте, друзья мои...» Любить старую книгу - вовсе не значит заниматься одним любованием стариной. Никто и ничто не может так научить ценить и понимать современность, как знакомство со старым. Книги расскажут вам о величии нашего народа и о жестокости борьбы, которую вели его лучшие представители, добиваясь того справедливого человеческого строя, при котором мы имеем счастье сегодня жить.

Имена Радищева, Новикова, Рылеева, Кюхельбекера, Полежаева тесно переплетаются с судьбой книг, написанных ими. В «улыбающийся» век Екатерины автор «Путешествия из Петербурга в Москву» Александр Радищев сослан в Сибирь, а книга его горит на костре, освещая путь потомкам-революционерам.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.