Перевод с сербского Д. Самолвин и Г. Юнаков

Оплетенный густой и замысловатой сетью лесов, окруженный штабелями балок, кучами железа и камней, над рекой стал медленно расти новый мост, принимая все более определенные очертания. Под ним в тесном русле, точно злясь на сваи, вбитые в дно, плескалась быстрая зеленоватая река, наполняя неумолчным шумом узкое и глубокое ущелье, стиснутое с двух сторон крутыми склонами гор, которые поросли колючим кустарником и были усыпаны громадными, угрожающе нависшими над пропастью камнями.

Возле моста кипел людской муравейник, пестрый от белых женских платков и яркой светлой одежды.

С песнями, весело, по - ударному строился железнодорожный мост, разрушенный во время боев 1942 года.

Кроме одного инженера, двух студентов - техников и небольшого числа специалистов, основную рабочую силу на строительстве моста составляла сельская молодежь.

По утрам, еще до восхода солнца, с громкой песней приходили сюда из окрестных сел бригады молодых строителей, я закипала работа.

В первые дни нелегко было правильно распределить рабочие участки, где труд каждого был бы наиболее плодотворен: нередко то тут, то там возникали ненужные скопления людей, а иногда и вспыхивали ссоры, - однако с каждым днем молодежь все более втягивалась в работу и все меньше было таких, которые, пробуя свои силы, перебегали с места на место. Наконец все «летуны» перевелись, остались только лентяи, но и последних быстро разоблачили, дали им дело и все время держали в поле зрения. Таким образом, все пошло как полагается.

То небольшое недоверие, которое, естественно, возникало в первые дни между бригадами двух удаленных друг от друга сел, быстро рассеялось при совместной работе. Пестрая, безликая толпа незнакомых людей вскоре приобрела свое, хорошо запоминающееся лицо: одна бригада была известна своими хорошими запевалами, в другой обнаружилось много веселых ребят, неисчерпаемых по части шуток, в третьей славился шумный верзила с невероятным аппетитом, а в четвертой взор невольно останавливался на красивой девушке с большими глазами, под взглядом которых любой парень становился застенчивым.

Инженер был чрезвычайно серьезен и сух. Лицо его избороздили многочисленные глубокие морщины, однако они не старили его. Он ходил между рабочими, как заблудившийся прохожий, и поэтому, быть может, имел столь озабоченный вид. Он никогда не улыбался. Один из двух студентов был смугл, высок, мрачноват. Руки он постоянно держал в карманах. Другой был полной противоположностью первому: низкого роста, белокурый, любитель шуток. Он держался ближе к молодежи, помогал ей во всем, всюду поспевал и давал каждому краткие и разумные советы.

Среди этой буйной, многоликой, веселой и поющей молодежи пастух Илья Бурсач из села Грмуша чувствовал себя сначала неуверенно и робко, как чужой.

Его детство прошло в старом бревенчатом доме, стоящем высоко на склоне горы, далеко от остальных домов деревни. Он рос без товарищей, пас коз на склонах гор, которые были ему так же хорошо знакомы, как родной дом. И сейчас, когда забытый и пустынный край оживился звонкими песнями молодежи, Илье казалось странным и неправильным то, что эти пришельцы распевали песни и вели себя так, будто они прожили здесь долгие годы, а он чувствовал себя чужестранцем и не узнавал больше родного края, такого знакомого и дорогого еще с детских лет.

Работая, Илья часто неожиданно вздрагивал и оглядывался, как бы спрашивая себя: «Верно ли, что это моя прежняя Брина, или это какое - нибудь другое место? Что же так изменило пустынный, спокойный край и внесло в него беспокойство?»

Из детства, проведенного на этих кручах над рекой, больше всего в его память врезались дождливые, туманные дни поздней осени, когда каждый шаг в погоне за беспокойными козами превращался в настоящую муку: то он поскользнется на мокрой, лежалой траве и скатится вниз, то его хлестнет ветка терновника и окатит крупными холодными каплями, то больно ударит камень, вывернутый твердым козьим копытом.

Стоя над Бриной под скучным, ненавистным дождем, от которого нельзя никуда убежать, маленький пастух с кожухом, натянутым на голову, часами смотрел вниз, в долину, сквозь которую пробивалась взбухшая грязно - желтая река. Но вот как будто все оживало: вдалеке рождался протяжный гудок, который рос и разносился по каменистым горам, как отвратительный, ледяной, нечеловеческий вопль.

Вот он!

Из - за поворота выскакивал поезд, длинный, извивающийся и черный, пышущий густым и тяжелым дымом. Он быстро приближался к мосту. И чем ближе он подходил к железным фермам, тем больше росла у мальчика надежда: «Сломает мост! Сломает и упадет в воду!»

В глубине души мальчик ненавидел поезд, который был для него чем - то «господским». Каждый день поезд с грохотом проходил долиной реки, а паренек оставался наверху под дождем, наедине со своей тоской, неизменно борясь с холодом и сном, зябко поводя узкими, мокрыми плечами. Пока паровоз мчался прямо по мосту, малыш все время страстно повторял:

- Дай бог, чтобы он свалился в воду, дай бог, дай бог!...

И когда поезд уверенно, без всякой задержки пролетал через мост, гремя больше обычного, у мальчика исчезала надежда, и он, разочарованный и усталый, опускался на первый попавшийся мокрый камень. Его единственная надежда в этот день была похоронена, и больше до самой ночи нечего было ждать. И только одна мысль еще согревала мальчика: что скоро наступит темнота, и он, возвратившись домой, сядет возле теплого очага и сонными глазами будет следить за тем, как варится в котле ужин.

А завтра его, затерянного на мокрых склонах гор, снова поднимал на ноги мощный гудок, и снова росла надежда, что поезд сорвется с моста, и снова знакомое разочарование и усталость, низко нависшее полотно туч и беспрестанный дождь до самой ночи...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.