Многозвучный узор

Что увидел в этот миг Шукур? Какой красотой, каким страданием был переполнен?

В этот счастливый и трагический миг совершился чудесный переход. Духовная энергия артиста стала мелодией, в которой отныне и навсегда будет жить он, Шукур-бахши. Поэтому его и не могла устрашить смерть, которой грозил ему ханский гнев.

...Исчезай мое тело, словно

хворост, гори.

Буду я обжигать. Пожелавший согреться,

слов моих не бери:

Мое слово, как уголь, почерневший

снаружи, ярко-красный внутри.

Шукур выиграл состязание и освободил брата, остановив занесенные клинки, победив войну.

...Я слушаю Окдирова и думаю, что в его искусстве есть частица души Шукура. Когда Окдиров прикасается к дутару, он тоже

забывает обо всем. И тогда кажется, что мелодия, которую он начал играть, зазвучала задолго до того, как музыкант прикоснулся к инструменту. И будет звучать после того, как артист отложит дутар в сторону. Только я ее не услышу... Бахши же может в считанные секунды внутренне сконцентрироваться и, услышав в тишине музыку, подарить ее всем.

– Я пою все время, – говорит он. – Иногда не замечаю этого. В автобусе еду и вдруг вижу: один человек с удивлением на меня смотрит. Только тут я понял, что пою.

Я не тороплюсь, не пытаюсь сочинить как можно больше песен. В год у меня одна – две получаются. Если подходящих слов нет, я жду...

Артист ждет того мгновения, когда вдруг соединятся все впечатления, все ритмы, и сам он с удивлением услышит новую песню, которую создал сейчас, сию секунду. Но для этого нужна вся жизнь, необходимы все мгновения ее, радостные и печальные, тюльпаны на склонах гор, запах родниковой воды и гранатов в Сумбарской долине, открытая доверчивость детей и величественная мудрость стариков...

Ни разума, ни глаз я не берег,

Желаниям препятствовать не мог,

И плачу я в сетях земных дорог,

А жизнь летит, как птица бьет крылами.

– У Камине есть стихотворение «Твои локоны», – продолжает Довлетгельды. – Однажды я шел на работу и все повторял строки Кемине. И увидел девушку. Она шла передо мной, видимо, спешила, и у нее были такие же локоны, какие воспевал поэт. И вдруг мои шаги, ритм стихотворения, облик девушки – все совпало. И родилась песня. Я даже на работу (а работаю я в республиканском Институте усовершенствования учителей) опоздал. Ведь я не знаю нот, и, чтобы запомнить мелодию, я должен был несколько раз ее повторить. Я не знаю, как рассказать об этом, но в музыке должен еще обязательно чувствоваться цвет. Зеленый, как склоны гор, красный, как тюльпаны...

Цвет. Я хотел увидеть мир таким же ярким, горящим красками, каким видел его Шукурбахши, каким видит его Окдиров. Эти краски открылись мне в мастерской художника, лауреата премии комсомола Туркменистана Чары Амангельдыева. И первая же картина, которую он показал мне, называлась «Бахши».