С низкими поклонами проводила ее Устинья Игнатьевна до коляски, и, когда пара лошадей вынесла коляску на поворот дороги к городу, старуха отерла концом рукава сухие глаза, вздохнула двойным глубоким вздохом:

- Ну, господь с ним. Может, вышний сподобит младенца к вольготной жизни.

Никита Афанасьич встретил жену осторожным шепотком:

- Смотри, старуха, как бы нас в тигулевку не сволокли за это дело...

- Каркай, - рассердилась Устинья Игнатьевна. - Помер и помер. Не крещеный младенец: в книги не вводили, к попу не ходили, кому в ум расспрашивать, кто знает, окромя матери, что младенец был. Василиса Спиридоновна? Дак это ее наука, ее и ответ!

В ночь того дня, как увезен был сын Агаши, собрались вверху серые морщины облаков, пролил дождь холодный, с ветром. Агаша всю ночь металась, а около сидела Устинья Игнатьевна и молилась про себя:

«Прибрал бы, владыка милостивый, от мук и печали избавил. Уж заодно бы простил меня, грешницу».

Но через два дня тряская кобыла снова, несла Никиту Афанасьича в город - на этот раз к Василисе Спиридоновне с донесением.

Распорядилась Василиса Спиридоновна отвезти Агашу в больницу и положила в банк на ее имя триста рублей. На этом все заботы об Агаше и закончились.

Люлякин, обеспокоенный болезнью Тепленкова, хлопотал с Клавдией об излечении тестя, про Агашу, наверно бы, окончательно позабыл, если бы не письмо, полученное им перед самим праздником Рождества.

Письму Люлякин порадовался было, но потом благодарил случай, что попало оно ему первому в руки. Разбежался сначала к жене, вскрывая на ходу конверт, а когда прочитал - залился неестественной даже для его румяного лица краской и тут же отправился, не заходя к жене, на половину Василисы Спиридоновны.

В конверте оказалась коротенькая записка, написанная размашистым мужским почерком, с грязными пятнами и кляксами:

«Ты подлец и обманщик убежал от меня подлая твоя душа. Погоди, я тебя достигну, все припомню за твой коварный обман.

Жисть загублю так не расстанусь. И за себя и за сына отмщу». Записка без подписи, да ее и не нужно было - адрес на конверте ясный:

Матвею Егоровичу Люлякину.

Даже с припиской: «в собственные руки», а самое содержание записки го корило, от кого она, хотя в словах, пугающих и грубых, Люлякин не признавал прежней Агаши - такой, казалось, покорной и несмелой.

Василиса Спиридоновна выслушала содержание записки и, к удивлению Люлякина, особого волнения не выказала.

- Втуне все, - сказала она. - Грозилка погрозится, тужилка поживет. В отчаянность девка пришла, ну думаю, только на словах это. Ты помалчивай по куда, а записочку - то у меня оставь, я ее Нестеру Карповичу покажу.

- Надо ли, тетя?

- Надо, надо! Уж я знаю, что делаю. Он разъяснит, с кем она вожжается. Не ее слова это, сама - то не посмеет.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.