Мамины передачи

- Куда я без тебя?

Время у нас еще оставалось, мы зашли в бар при новом нашем кафе-стекляшке, взяли по чашечке кофе, улыбались и неторопливо покуривали.

Друг мой был родом из Новокузнецка, учился тоже в Москве, и ему не хуже меня была знакома система этих передач из дома, но для него она закончилась вместе с возвращением в родной город, а для меня времена студенчества как бы все еще продолжались, и он не упускал случая над этим поиздеваться.

Я представил, как вытащу из вагона тяжеленную корзину, не очень, конечно, новую, аккуратно обшитую сверху белой бязью, как мы с ним развяжем наконец узелок на ручках, для крепости и для удобства обмотанных разноцветными лоскутками, как возьмемся с двух сторон и пойдем по перрону, как независимо будем поглядывать на знакомых, которые увидят нас с этой необычной в центре города ношею...

Где-нибудь в людном месте друг мой нарочно предложит отдохнуть, мы поставим корзину «а толстую чугунную решетку, что тянется по проспекту вдоль газонов, оба будем слегка придерживать ее бедром и закуривать, и около нас непременно остановится кто-либо из друзей.

- Что это вы?

- Да вот, - кивнет он в мою сторону. - Специальным решением сельсовета...

И я подниму палец:

- Стан совета!

- Стансовета, да. Человеку выделили пуд старого сала... Покажи выписку из постановления...

- Дома.

- Такие документы надо всегда с собой.

- Зачем? Я его в рамку.

- Да, или в рамку! - подхватит друг. - А рядом дарственную казачьего схода. - И обернется к тому, кто к нам подойдет. - Ты не слышал?.. Земляки ему вырешили коня, но так как с поставками дело худо, пришлось его свести на мясокомбинат, сюда - квитанцию, а он тут получит конской колбасой.....

Знаем мы эти старые шутки.

Потом стояли мы на черном и безлюдном перроне, а мимо проносились пустые вагоны...

Попробуй-ка сесть в этот поезд на юге! Но по дороге все потом сходят и сходят, на Волге, на Урале, за Омском, и к Новокузнецку почти никого не остается. Никто не толпился за спиною у проводников и сейчас, лица в окнах мелькали лишь изредка, и если бы не большой букет тюльпанов, промелькнувший за мокрым стеклом, заляпанный грязью этот поезд был бы совсем под стать нашему хмурому и скучному городу.

Мы не подрассчитали, и нам пришлось слегка пройти вслед за составом. Из пятого вагона никто не выходил, я заговорил с проводницей, и она молча повела рукой в глубь коридора.

Открытым оставалось только одно купе - это здесь стояли на столике те самые тюльпаны, которые промелькнули за окном. Теперь я увидал, что их было много, добрая охапка, они еле помещались в новеньком цинковом ведре - розовато-сиреневые, тугие, все один к одному.

Друг против друга около столика сидели женщина и мужчина, а на полу стояли только небольшой чемодан да кожаная сумка, но вид у нее был явно не тот, не кубанский.