«Самолет — орудие познания».

И только? — обиделся Самолет.

О своем умении летать он не имел ни малейшего представления. Когда маленький ворчащий трактор вытащил его из огромных ворот сборочного цеха, он радовался и с благодарностью смотрел в прямую и грязноватую спину машины. А трактор, продолжая что-то недовольно бурчать себе под гусеницы, тащил его и тащил, пока не выволок на широкое зеленое поле с низенькими строениями по краям.

Вокруг бегали люди и указывали трактору дорогу. Трактор потихоньку огрызался, фыркал глушителями, но слушался и притащил Самолет туда, куда хотели люди, а не туда, куда хотелось бы ему, трактору.

Потом из трактора выскочил молоденький паренек, наверное, приятель трактора. Он отцепил от Самолета буксир, опять прыгнул в трактор, и они весело и быстро умчались туда, откуда так медленно и раздраженно приползли десять минут тому назад.

Самолет посмотрел вслед трактору и загрустил. Ему понравился этот маленький, крепенький механизм. И несмотря на то, что для Самолета все в этом мире было пока еще неведомо и относительно, он пожалел, что трактор уехал так быстро и до обидного весело. Ему хотелось, чтобы трактор постоял рядом. Не фыркал, не огрызался, а просто постоял рядом, спокойно постукивая двигателем.

А потом он подумал, что не имеет никакого права ни огорчаться, ни обижаться. Трактор сделал то, что сделал бы на его месте любой другой трактор. Он ушел. Ушел от крика, от ругани, от бестолковых советов и требований, которыми его сопровождали люди за все время пути сюда. Самолет попытался представить себя трактором в такой обстановке и понял, что поступил бы так же. Правда, он не знал, как это нужно сделать.

Сейчас Самолет жалел только о том, что явился причиной всех неприятностей трактора, и рассчитывал, что при следующей встрече обязательно даст понять ему, что он, Самолет, к этим неприятностям не имеет никакого отношения.

А потом в Самолет налили уйму бензина, масла и воды. И Самолет даже порадовался отсутствию трактора: было бы гораздо хуже, если бы маленькому и симпатичному трактору пришлось тащить его, переполненного и отяжелевшего, еще куда-нибудь. Предположим, на другой конец поля...

Подошли какие-то люди, совершенно непохожие на людей, кричавших на трактор. То есть они были, конечно, похожи: тоже грязные, усталые, в таких же комбинезонах. Но они были спокойны, неторопливы, тихо разговаривали, и Самолет вдруг почувствовал к ним доверие и странную симпатию. Это его немного успокоило, и, когда один из этих людей оттянул пружинную ступеньку нижнего люка и влез в кабину, Самолет обрадовался и удобно усадил его в глубокое кресло пилота.

Этот человек был старым и опытным. Привычным движением он провел рукой по приборной доске и погладил рога штурвала, а затем начал что-то включать и чем-то щелкать. И Самолет почувствовал в себе удивительно приятное и незнакомое ощущение новой формы жизни. Если до сих пор Самолет считал, что знает себя в совершенстве, то теперь каждый щелчок тумблером под теплыми пальцами этого старого человека открывал Самолету новые и поразительные возможности познания самого себя. Это волновало Самолет, но волновало счастливо и обещало в дальнейшем еще больше радостных волнений и счастливых открытий.

И тут Самолет чихнул!.. Может быть, потому, что солнечный блик скользнул по его длинному носу, а может быть, и потому, что старый человек нажал в кабине на какую-нибудь кнопку, предназначенную специально для чихания? Самолет смутился и только собрался извиниться за неподходящий для такого торжественного момента чих, как вдруг чихнул снова, и гораздо громче, да к тому же еще и закашлялся странными синеватыми клубочками дыма!

Люди, стоявшие вокруг Самолета, отскочили подальше, и Самолет испугался этого. Он хотел сдержать свой кашель, но чувствовал, что с ним происходит что-то помимо его воли и кашель наполняет его дрожью и смятением, переходя в невероятный рев со стороны левого крыла. Самолет покосился налево и увидел бешено вращающийся винт. Честно говоря, винта он и не увидел вовсе, а смог разглядеть только сверкающий на солнце диск, который заставлял его трястись и тянуться в правую сторону.

От страха Самолет даже не заметил, как он расчихался и с правой стороны. Усиливающийся грохот шел от него самого и наполнял его ужасом и отчаянием. В какое-то мгновение он подумал, что его неправильно сделали, и промелькнут еще две-три гибельные секунды, он, Самолет, не выдержит и разорвется грудой искореженного металла прямо здесь, около этих неосторожных людей! Этих неосторожных людей, которые мало того, что там, в цеху, недоглядели при сборке, так еще и здесь, на поле, не понимают ни собственного, ни его трагического положения. Рев его обоих двигателей сливался в душераздирающий, звенящий гул и не давал Самолету предупредить людей о надвигающейся катастрофе. Однако он почувствовал, что его перестало тянуть вправо.

Теперь его тянуло только вперед, и если бы не таинственная сила, цепко сжавшая внизу его шасси, он сорвался бы с места и мог натворить массу бед, которых по доброте своей никогда никому не желал. И в ожидании надвигающейся смерти он захотел быть просто трактором...

А потом вдруг все кончилось. И рев, и грохот, и дикая тряска, и стремление вперед. Все. Даже пропали сверкающие диски, и вместо них проступили медленно затухающие трехлопастные винты... Он стоял обессиленный и потрясенный, и тоненькое потрескивание остывающих двигателей мягко и властно возвращало его к жизни.

Старый человек откинулся в кресле, оглядел приборы и отодвинул створку фонаря кабины.

— Ну, как? — крикнули ему с земли.

— Порядок, — ответил он и снова ласково погладил штурвал. — Нормальная машинка!

— «Пешка» что надо!.. — крикнули снизу.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.