Советский читатель знает Майкла Голда по его рассказам и стихотворениям, посвященным жизни и борьбе американских рабочих («Проклятый агитатор», «120 миллионов»), и автобиографическому роману «Еврейская беднота».

Последние годы Голд сотрудничает в центральном органе американской компартии - «Дейли уоркер». Здесь под общим заголовком «Изменим мир!» он ежедневно печатает фельетоны и очерки, дает яркие зарисовки американского быта, откликаясь на важнейшие события политической жизни страны.

В публицистике Голда большое место занимают молодежь и ее запросы. Лучшие из очерков Голда составили отдельную книжку «Изменим мир!» Мы печатаем три очерка из этой книги.

1. Очередь

Длинная очередь тянется через весь двор... В очереди не меньше двухсот человек. Каждую минуту прибывают новые люди. У двери четыре рослых полисмена и специальный сыщик со значком на отвороте пиджака. В помещении еще два полисмена. Сюда посылают самых рослых полисменов участка: никогда не знаешь заранее, что здесь может случиться.

Вот уже не одна очередь, а две. В каждой не меньше двухсот рабочих. Стоят, прижатые к стене. Четыреста человек. Ждут. Ждут часами. Ждут, пока все тело не заноет. Ноги, спина, плечи...

Скамей нет. Вернее, есть одна. Скамья на четырех человек у стола регистратора. Здесь вручается заявление о пособии. Здесь вас проверяют. Это длится часами. А очередь стоит и ждет. Ждут. Пока все тело не заноет. Ноги, спина, плечи...

Вот почему никогда не знаешь заранее, что здесь может произойти. Вот почему каждые десять минут слышен гудок полицейского автомобиля. А что, если этим безработным надоест ждать? Что, если им осточертеет стоять у стены, передвигаясь по вершку в час? Что, если они пустят в ход свои руки, жесткие и твердые, как железо, от многолетней работы, а теперь повисшие, как плети? Что будет тогда? Тогда они уничтожат эту очередь! Они сами выдадут друг другу необходимые пособия, потому что каждый из них знает нужду другого. Вот почему здесь так много полисменов и каждые десять минут проезжает полицейский автомобиль.

Один раз нечто подобное случилось... Люди в очереди потеряли терпение.

Все началось с реплики одной женщины, рослой, крепкой шведки. Она простояла в очереди несколько часов. Если вы никогда не стояли в очереди за пособием, вы не знаете, что это значит. Вы не понимаете чувства, которое овладевает теми, кто часами стоит, как животное, в ожидании подачки...

Город создал бюро пособий. Заправилы города вынуждены были создать это бюро. Но они осложнили процесс выдачи пособий бесконечными бюрократическими проволочками. Пособия выдаются скупо, неохотно. Рабочие - не люди. Они лучшего не заслужили. Вежливость? Еще что! Радуйся, что спасают от голодной смерти на улице! Радуйся, что не дают замерзнуть зимой! На колени перед благодетелем, благодари его за то, что у него щедрая рука и туго набитый кошелек!... Благодари его за чек, рассчитанный на четырех, чек, который едва может прокормить одного! Благодари за оплату квартиры, уплотненной до отказа!

Все это осточертело рослой, крепкой шведке. Внезапно она вышла из очереди, так, просто вышла и уселась в кресле регистратора. В кресле регистратора! Представьте себе такое нахальство! Но она села, сложила руки на широкой груди и стала ждать! С минуту толстый полисмен с отвратительной рожей молча глазел на нее. Потом он попросил ее возвратиться в очередь. Она отказалась. Она сказала, что ей опротивело стоять в очереди. У нее дети на руках, хозяйство... Не достаточно ли она поработала на своем веку? Зачем ей ползать на четвереньках из - за куска хлеба? Ее ли вина, что муж остался без работы? Она требует, чтобы ее обеспечили! Она отказывается дольше стоят в очереди, продвигающейся вперед жалкими вершками!

Полисмен сказал:

- Встань и убирайся отсюда!

Но он забыл кое о чем. Он забыл, что четыреста человек в очереди чувствовали то же, что и шведка. Он забыл, что ее слова были их словами, ее мысли - их мыслями. Он думал, что имеет дело с одной женщиной, а оказался лицом к лицу с четырьмястами исстрадавшимися, озлобленными людьми.

Шведка отказалась оставить кресло. Полисмен подошел к ней и взял ее за плечо. И тогда это произошло! Казалось, что он схватил за плечи четыреста человек: так быстро задвигались обе очереди. Казалось, что из одного горла вырвался крик: «Пусти!»

Не один, а десяток полицейских автомобилей, гудя сиренами, понесся к бюро. Казалось, были вызваны все полисмены города. Но никого не арестовали, кроме руководителя участкового совета безработных. Этого руководителя полиция уже давно хотела прибрать к рукам. Его арестовали, но разве можно арестовать разразившуюся бурю?

Было нечто такое, чего не арестуешь, что жило в мыслях этих четырехсот людей, стоявших в очереди, в мыслях миллионов других рабочих, разбросанных по всей стране, то, что нашло отражение в словах женщины, которая вышла из очереди и уселась в кресло.

Это только короткий, незначительный эпизод в классовой борьбе. Это был бой «толь - ко» за кресло. Газеты писали об этом как о «беспорядках»... Но придет день, когда это будет бой не за кресло в бюро пособий, а за власть. И не четыреста человек будут принимать в нем участие, а миллионы!

2. Завод - концлагерь

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.