Собрание бывших лицеистов, как и все каждогодние юбилейные собрания в течение двадцатипятилетнего существования лицея, отличалось обычной интимностью и какою - то особенной, меланхолической весёлостью. Только в самом начале пирушки, когда Яковлев показал Пушкину магазинный счёт, в котором, кроме цен на вино и закуски, были проставлены мелкие суммы «за четыре десятка бергамот и три фунта изюму», Пушкин вдруг рассердился:

- И тут счета! О, господи!...

- Так ведь складчина, Александр Сергеевич, - не поняв причины раздражения Пушкина, обиделся Яковлев.

Но Пушкин уже дружелюбно обнял его:

- Полно, Мишель!... Это вовсе я не потому, а..., - но ему не дали договорить: взяв под руки, торжественно повели к столу.

- Садись по правую руку хозяина, - сказали ему. - Ты самый почётнейший из гостей.

Яковлев положил перед ним лист бумаги, гусиное перо и поставил чернильницу в виде головы Медузы.

- Будешь вести протокол, - повелительно сказал он, - а я тем временем приготовлю жжёнку.

Обед начался заздравным тостом в честь лицея. Потом произносились трогательные, задушевные речи.

Склонённое над бумагой лицо Пушкина освещалось голубым пламенем горящего пунша и казалось очень бледным. Поэт с нарочитой серьёзностью вёл «протокол пиршества», почти не притрагиваясь к кушаньям.

- Оставь чрезмерное усердие, Пушкин! - раздавались голоса. - Чокнемся, Александр Сергеевич!

Но Пушкин словно не слышал этого. Тогда Яковлев взял у него из рук перо и передвинул «протокол» к своему прибору:

- Дальше писать буду я.

Пушкин молча пожал плечами и как будто только теперь заметил протянутые к нему бокалы.

Данзас в расстёгнутом мундире подполковника, с пышущим здоровьем лицом, оглядел всех весёлыми глазами и поднял бокал за здоровье хозяина:

- Предлагаю отныне именовать гостеприимный дом нашего милого Мишелюшки «Лицейское подворье», ведь большая часть наших лицейских годовщин праздновалась именно в его доме.

- Совершенно справедливо, - важно согласился Корф.

Его поддержали и другие.

- А теперь, - продолжал Данзас, - я хочу возразить Комовскому, который в своей речи сказал, что нас всех «безотчётно тянет на эти каждогодние собрания бывших питомцев лицея». Вовсе не «безотчётно», дорогие друзья! Самое слово «лицей» таит в себе очаровательную идею. В самом деле... Лицейские шесть лет! Мы «е перестаём любить их со всем тем, о чём тогда мечтали, на что надеялись. С ними связаны гордые юношеские стремления - осуществить на своём жизненном пути девиз, начертанный на лицейской медали: «Для общей пользы!» Жить для общего блага нашего великого отечества... И сколь же радостно сознавать, что, перенеся уже немало дуновений земных бурь, уже далеко не отроки, а кавалеры многих орденов, - продолжал Данзас, указывая поочерёдно на присутствующих, - статские, действительные, а кое - кто, - он ткнул в важного Корфа, - уже и тайные...

- Один я, сирота горемычная, всего лишь титулярный, - с жалобной миной пошутил Пушкин.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.