В июне 1847 года на улицах силезского городка Зальцбрунна можно было встретить двух русских приезжих. Один из них, невысокий сутулый человек лет тридцати пяти, судя по бледному лицу и медленной, усталой походке, был болен. Каждое утро он приходил к лечебному колодцу и пил кисловатую зальцбруннскую воду. Потом отправлялся на прогулку по гористым окрестностям.

Это были Виссарион Григорьевич Белинский и Иван Сергеевич Тургенев. Их знакомство завязалось четыре года тому назад, когда Тургенев принёс знаменитому критику свой первый рассказ в стихах «Параша», изданный отдельной книжкой в Петербурге. Белинский сразу признал в авторе «Параши» необыкновенный поэтический талант. «Верная наблюдательность, - писал он тогда в своей рецензии, - глубокая мысль, выхваченная из тайника русской жизни, изящная и тонкая ирония, под которой скрывается столько чувства, - всё это показывает в авторе, кроме дара творчества, сына нашего времени...»

Знакомство начинающего писателя с прославленным критиком вскоре перешло в дружбу.

Виссарион Григорьевич чутко следил за ростом молодого писателя. О новых стихотворениях и поэмах Тургенева он отзывался сухо и сдержанно. Но когда в журнале «Современник» появился рассказ «Хорь и Калиныч» со скромным подзаголовком «Из записок охотника», критик написал приветственное письмо Тургеневу, находившемуся тогда в Германии:

«Вы сами не знаете, что такое «Хорь и Калиныч»! Это ваш настоящий род. Судя по «Хорю», вы далеко пойдёте. Найти свою дорогу, узнать своё место - в этом всё для человека, это для него значит сделаться самим собою. Если не ошибаюсь, ваше призвание - наблюдать действительные явления и передавать их, пропуская через фантазию, но не опираться только на фантазию... А «Хорь» вас высоко поднял - говорю это не как моё мнение, а как общий приговор».

В том же письме Белинский сообщал, что врачи советуют поехать на воды в Силезию. Зная, как близко принимает к сердцу Тургенев события литературной жизни России, он прибавил в конце письма:

«Гоголь сильно покаран общественным мнением и разруган во всех журналах; даже друзья его - и те отступились, если не от него, то от гнусной его книги...»

Белинский намекал на книгу Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями». В этом произведении Гоголь отрёкся от своих идеалов и выступил в защиту крепостничества.

Через два месяца по отправлении письма Виссарион Григорьевич приехал в Берлин и остановился у Тургенева. Они вместе побывали в Дрездене, где осмотрели картинные галереи, а потом на продолжительное время обосновались в Зальцбрунне, куда вскоре прибыл и П. В. Анненков, вечно странствующий литератор, прозванный в кругу друзей «пилигримом с котомкой».

Беседы о родине, о русской литературе сближали Анненкова, Тургенева и Белинского. Различные по характерам и во многом не схожие по убеждениям, они вместе грустили или радовались, когда речь заходила о скованных силах народа - богатыря, о великом, но ещё неведомом будущем России. Но когда Белинский ловил «пилигрима с котомкой» на общих либеральных фразах, тот быстро сбивался и растерянно разводил руками. Тургенев спешил возразить, и тогда Белинский, прищуривая лучистые глаза, говорил насмешливо, но с тёплой ноткой в голосе:

- Защищайтесь, мальчишка, я вас в угол поставлю!

В таких случаях Анненков умиротворяюще качал головою, призывая к спокойствию, и говорил, что бурные споры вредят здоровью.

- Могу вас уверить, для моего здоровья совершенно необходимо бранить кого - нибудь, - возражал Белинский.

И спор разгорался, страстный, всеобъемлющий спор. Часа через три - четыре он неизменно оканчивался торжествующими словами Виссариона Григорьевича:

- Ну вот, милостивый государь! А вы говорили: дворяне должны заботиться о народе, помещики, дескать, должны исправиться!... Горбатого могила исправит. Так - то.

Однажды, обедая в курортном ресторане, Белинский обратил внимание на тучного немецкого бюргера. Тот сидел за соседним столиком, тянул пиво и с важным видом что - то проповедовал своим собутыльникам. Виссарион Григорьевич, плохо понимавший местное наречие, обратился к Тургеневу:

- О чём, любопытно знать, толкует этот вдохновенный колбасник? Должно быть, о том, как бесподобно создан мир божий!

- Изрекает мудрости, достойные примечания, - усмехнулся Тургенев. - Кажется, это здешний литератор... Я, говорит, люблю прогресс, но прогресс умеренный. Да и в нём больше люблю умеренность, чем прогресс!

Плечи Белинского сжались, словно ему стало зябко.

- Заплакать готов от досады, - воскликнул он, - что не могу ответить этой душе на его диалекте: я, мол, люблю суп, сваренный в горшке, но и тут я больше люблю горшок, чем суп! И эти тупые филистеры благоденствуют, когда кругом нищета легендарная! О народ, скроенный из остатков и обрезков! Какое убожество!

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.