Мы вылетаем рано утром. Командует полковник Владимир Мышко, с нами будет штурман старший лейтенант Виктор Шевченко. Наше задание: осмотреть море-После завтрака полковник отводит меня в раздевалку. Там, среди комбинезонов и высоких башмаков для летчиков сверхзвуковых самолетов, среди белых круглых защитных шлемов, среди запасных катапультируемых сидений, степенный старшина морской авиации примеряет и подгоняет на мне все, что полагается иметь в этом полете.

Прежде всего легкие и удобные брюки с курткой, на которых легче отыскать свободные места, чем пересчитать карманы и застежки-«молнии». Карманы всюду: на рукавах, на груди, на боках, на икрах... Непонятно, почему их нет на спине — не для хозяина комбинезона, а для его возможного соседа сзади. Но это не прихоть закройщиков или модельеров фабрики, где шьют форму и снаряжение пилотам авиации Военно-Морского Флота. Место каждой застежки и кармана подобрали и определили испытатели. Летчик без труда отыщет на себе авторучку, карандаши, нож или пистолет, записную книжку, бутерброды (на случай вынужденной посадки) и даже толстый роман.

Теперь, когда от всех этих карманов и «молний» я стал похож на кенгуру, нужно надеть специальные ботинки. Такая обувь предохраняет пилотов сверхзвуковых самолетов от разных неприятностей, но об этом чуть позже: пора к самолету.

Здесь мы напяливаем через головы оранжевые спасательные жилеты — целый склад необходимых при аварии вещей (о них тоже попозже), затем шелковый подшлемник, кожаный шлемофон, стальной белоснежный защитный шлем с затемненным пластмассовым забралом.

Душно и немного тревожно, наверное, потому я путаюсь в крючках и ремешках кислородной маски, долго не могу прицепить ее куда следует. Полковник и штурман уже собрались. Они выразительно смотрят в мою сторону: «Неужели это так трудно делается? Наконец-то! По кабинам, по кабинам — через десять минут взлетать...»

Легко сказать: «По кабинам». А как? Рукой к ним не дотянешься. И тут выясняется, что наверх к рабочим местам нас доставят наши же сиденья — в этом роде самолет уникален. Сейчас кресла по специальным направляющим балкам спущены к самой земле. Мы усаживаемся на мягкие ранцы парашютов; кра-ак! — четыре лямки подвесной системы намертво входят в замок, еще четыре ремня припечатывают нас к спинкам кресел. Техники в последний раз окружают сложные механизмы выстреливающихся сидений. «Не забудь про это... а во-о-он то лучше не трогай — все сработает самостоятельно. Следи за красным табло в левом углу приборной доски, по его сигналу покинешь самолет. Не вздумай прыгать раньше и без команды. Понятно?»

— Угу (ответить вежливо мешает кислородная маска).

Полковник Мышко и старший лейтенант Шевченко пристроились впереди. Техник убрал из-под самолета все лишнее, оставив при себе маленький пульт с кнопками, как в кабине лифта. Нажал одну из них — первым вверх двинулся привязанный полковник.

— Готов?

Я киваю... Кресло дернулось, голова и плечи плавно вошли в люк...

Сижу в самой верхней кабине, метрах в шести от земли, под большим островерхим прозрачным колпаком. Командир и штурман спрятались от меня за переборками и большими приборными досками, но связь с ними надежная.

— Командир, можно включить вентилятор?

...(Молчание.)

Наверное, я нажал не ту кнопку...

— А? Включи, включи...

Ему лучше не мешать: начинается обязательная предполетная «считка карты». Штурман по специальному списку называет нужное положение тумблеров и кнопок, а командир вслух, чтобы ничего не забыть, не пропустить, это подтверждает. Их нехитрый диалог, кажется, записывают магнитофоны, установленные в застекленной рубке руководителя полетов.

Пока идет этот разговор, я придумываю себе дело. Уже окончательно застегиваю и подгоняю кислородную маску, открываю кран, подающий живительный поток, ерзаю и верчусь — ищу удобное положение. Командир и штурман по-прежнему говорят о самолете, значит, время еще есть. Все ли я сделал?

Опасения эти не напрасны. Сейчас, на земле, если что-то забыто или не получается, техники и командир помогут мне. В воздухе же... И я вслух повторяю: «Ноги на подножки... красные рукоятки — от себя... опустить забрало... на-ажать скобы стреляющего механизма...» — словом, переживаю момент катапультирования.

Тем временем В. Мышко запускает двигатели. С ними тронулись и стрелки многих приборов, заходили штурвал и педали (ко мне выведено дублирующее управление, его-то и пробует сейчас командир). Внизу, справа и слева что-то зажужжало, защелкало.

— Если хочешь, я не буду отключать штурвал и педали в твоей кабине — посмотришь и потрогаешь их в полете.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.