Летайте самолетами

Он вернулся в купе. Женщина, читавшая Шекспира, сказала:

– Все-таки очень увлекательно.

Надо было что-то ответить, и он ответил, что Шекспир – классик мировой литературы. Женщина истово закивала и как-то сразу почувствовала к нему доверие. Стала расспрашивать, рассказывать о себе, о дочери:

– Она хочет в киноинститут, а я рекомендую в медицинский. Сын у меня летчик, старшая дочка – педагог, а она была бы врач. Самая гуманная. профессия. Я особенно не сталкивалась, но даже я представляю, какое это моральное удовлетворение – сделать человека вновь здоровым.

Он согласился. Хотя лично ему работа не давала этого удовлетворения вот уже шесть лет, с тех пор, как занялся болезнью Вольфа. Анализы, диаграммы. Данные, данные, данные... Две палаты, одиннадцать человек – солдаты науки, как говорит старик Лимчин...

Женщина поинтересовалась, зачем он в Челябинск. Он сказал, что в Челябинске живет знакомая. Женщина покивала, задала еще несколько вопросов и со значением заметила, что все будет хорошо, потому что она в этом уверена, а ее предчувствия никогда не обманывают.

Он кивнул и сказал, что тоже надеется на лучшее. Но у него никаких предчувствий не было. Предчувствия для тех, кто в них верит. Он не верил. Слишком часто и жестоко обманывала его за шесть лет работы пресловутая интуиция, слишком далеко заманивала кажущейся близостью открытия. Сперва было обидно, потом стал подходить, как к факту. Что ж, значит, он не из тех, кому талантом позволено прыгать через ступеньку. Значит, надо по-другому. Эксперимент, вывод, снова эксперимент и снова вывод.

А насчет Челябинска он вообще не знал, что было бы хорошо и что плохо. Знал только, что к его обязанностям прибавилась еще одна и выполнить ее нужно честно и до конца...

– Я совершенно убеждена, – сказала женщина, – что она относится к вам с симпатией. Но вы должны учесть, что девушки обычно скрывают свои чувства. Так что, если она вас встретит сдержанно, вы не отчаивайтесь – это еще ничего не значит.

– Я понимаю, – ответил он.

Сдержанно, не сдержанно... Конечно, это ничего не значит. И ночь переспать ничего не значит. Даже три месяца рядом, как выяснилось, не так уж много значат...

– А вы едете с целью сделать предложение?

Он пожал плечами. Однажды он уже делал ей предложение – в первое же утро. Он считал, что иначе она оскорбится. Но она ответила, поцеловав его в лоб, что загс – это анекдот с печатью и что она хочет любить его потому, что хочет, а не потому, что обязывает закон-Женщина сказала:

– Вот мне, например, почему-то кажется, что она гордая. Он согласился:

– Пожалуй, да.

– И, наверное, скрытная?

Он сказал, что да, и скрытная тоже. Женщина удовлетворенно закивала: она была довольна собственной проницательностью.

Показалась станция, и женщина заспешила в тамбур покупать яблоки и соленые огурцы. А он придвинулся к окну, уставился на дерматиновую дверь станционного буфета, и взгляд у него был такой сосредоточенный, что шустрая тетка, прямо на перроне развернувшая торговлю закуской, поняла его по-своему и завлекательно помахала огромным рыжим огурцом, изогнутым, как бумеранг.

...Скрытная? Да нет, ничего она не скрывала. Как есть, так и говорила. Все как есть... Вот только попробуй разберись!

Говорила, что ей нравится его молчаливость, что ее просто умиляет регулярность, с которой он вечерами занимается английским, а по вторникам и пятницам ходит в медицинскую библиотеку, умиляет вежливое упорство, с которым он уклоняется от споров, вечеринок, знакомств – всего, что может посягнуть на эту регулярность.