Леночка и «президент»

- Хулиганы! - в сердцах сплюнул Яков Иванович. - Заморочили людям головы!

- А я - то думал... - разочарованно протянул Толя.

Между тем из колодца появились еще двое любителей подземной прохлады. Смуглый, чернявый мальчишка в тюбетейке и наголо стриженный толстячок неопределенного возраста, с лиловым носом.

Пропустив мимо ушей реплики Якова Ивановича и Толи, бородатый парень широким жестом представил своих соратников:

- Прошу любить и жаловать: Рыскул, наблюдатель - практикант. Аким Семенович - завхоз, повар, индивидуальный лирик. И я, Роман Цырнюк, президент всего Муборака и окрестностей.

Сверкая ослепительно белыми зубами, Цырнюк крепко тряхнул каждого за руку. Последней с ним познакомилась Шухова.

- Елена Андреевна, - с достоинством назвалась наша начальница.

Цырнюк перестал улыбаться, взглянул ей прямо в глаза и вдруг густо покраснел. Его русая борода стала похожа на грим, плохо приклеенный к мальчишескому лицу.

- Так вот ты какая!...

- Что вы на меня уставились? - передернулась Шухова. - Отпустите руку!

Цырнюк сделал шаг назад и неестественно расхохотался:

- Не может быть! Такая пигалица, и уже Елена Андреевна! Нерентабельно! Ты Леночка, Леночка, и все. Без добавлений!

Побледневшая Шухова сжала кулачки, но бородатый «президент» Муборака миролюбиво предложил:

- Не кипятись! Замуж за меня пойдешь? Это было сверх всякой меры! На ресницах Елены Андреевны вспыхнули слезинки:

- Как вы смеете! Хам!

- Послушай, «президент», - угрожающе двинулся на Цырнюка Калимджан. - Зачем гостей обижаешь?

- С бородой, а без ума, - веско вставил Яков Иванович. - Если пьяный, ступай проспись.

- Вы что? - повернулся к нам метеоролог. - Считаете, мы плохая пара?

Я и теперь не понимаю, почему, вместо того, чтобы дать Цырнюку по физиономии, я невольно подумал, что и вправду он был бы для Шуховой вполне подходящим мужем.

Возможно, это произошло из - за чисто внешнего сравнения. Только человек с таким ростом и такими плечами, как Цырнюк, мог назвать Елену Андреевну пигалицей. Рядом с ним высокая и плотная Шухова внезапно превратилась в испуганную голенастую девчонку. От обиды ее круглое, всегда румяное лицо вытянулось, припухлые губы беспомощно вздрагивали... А Цырнюк и не собирался извиняться за свою неудачную шутку. Скорее он выглядел растерянным и простодушным великаном, которого не поняли.