Петьке Живцову пятнадцать лет, а он уже помощник телеграфиста. Правда, не штатный. Но через год обязательно зачислят в штат, и тогда Петька будет получать жалованье. Так говорит Федор Васильевич, начальник железнодорожного поста, обучающий Петьку.

Мать Петьки, сторожиха переезда, многодетная вдова (у Петьки три сестры и два брата, мал мала меньше), в благодарность за обучение сына помогает жене начальника по хозяйству: стирает белье, моет полы, чистит коровник. Благо, все рядом: переезд, будка, колодец в каких - нибудь ста метрах от поста. Вертится она, конечно, как белка в колесе, но везде поспевает. Нельзя иначе, ведь Федор Васильевич, дай ему бог здоровья, все обнадеживает: - Выведу Петьку в люди. Окончил он пять классов - достаточно. Главное теперь - изучить устав железных дорог, правила технической эксплуатации, правила сигнализации. Сдаст экзамен на дежурного по станции - и будет жить припеваючи. Работа чистая, положение начальственное... Время сейчас хотя и неспокойное: царя смахнули, министры меняются, как перчатки, все вверх ногами перевертывается, - но железная дорога как была, так и есть. Она обойдется и без царя с его министрами и графами - любой власти нужна. Значит, и железнодорожник нужен. Дежурный по станции на железной дороге - как общевойсковой командир в армии: ему все службы подчиняются... А в политику ты, Петька, не лезь, - поучает Федор Васильевич. - По судьбе своего отца должен знать, к чему это приводит...

Петька знает. Год назад его отец, путевой обходчик, подобрал у откоса листовки, должно быть, сброшенные с поезда. И вместо того, чтобы отнести их жандарму на станцию, роздал людям - двум семендяевским старикам и трем бабам, проезжавшим утром на мельницу, шахтерам Бобринского рудника, шедшим на работу. Одну из этих листовок Петька принес в школу, в село Сергиевское, где тогда учился. На большой перемене читали вслух всем классом. В листовке говорилось, из - за чего идет война, почему плохо живется народу. «Долой самодержавие! - призывала листовка. - Конец грабительской войне! Землю - народу!» Под листовкой стояла подпись: «Комитет РСДРП(б)».

После перемены, на уроке закона божьего, кто - то из учеников спросил батюшку отца Серафима: «А за что идет война?» Тот объяснил: «За веру, царя и отечество». Ученик возразил батюшке словами, вычитанными из листовки, и урок тут же был прерван. Началось расследование. Пришлось Петьке рассказать, откуда он взял листовку. Ночью на пост прибыла дрезина с жандармами. Они арестовали отца и увезли. Через неделю стало известно, что его отдали в солдаты и отправили на фронт. А спустя два месяца дорожный мастер Григорий Степанович Зубов зашел в будку. Мать, стиравшая белье, обтерла передником табуретку.

- Не хлопочи, не хлопочи, сидеть мне некогда, - сказал Зубов и сел. Помолчав, он вынул из кармана бумагу. - Вот, извещение...

Петька помнит это страшное молчание, которое несколько мгновений стояло в маленькой комнатке. Помнит, как мать, приложив красные, мокрые руки к горлу, шепотом спросила:

- Что?

Петька сразу все понял, судорожно проглотил слезы и бросился к матери.

- Ну... - мастер встал и развел руками, - не один твой, многие там легли, что же теперь делать! Штатной сторожихой тебя назначили. Была временной, теперь - штатной... А это на, прибери...

Он положил бумагу на стол и пошел к двери.

С того времени прошло около года. Но все, что пережил Петька, когда узнал о смерти отца, он помнит до мельчайших подробностей... Следуя советам Федора Васильевича, он «не лезет в политику». Конечно, скучно сидеть дома, на разъезде, - кругом голое поле. А в двух - трех километрах от будки, в Сергиевском или в Семендяеве, где графское имение, или на руднике каждый день собрания, митинги, а то и стрельба... Сбегать бы посмотреть, но нельзя: дал слово матери не лезть в политику...

Каждый день мимо разъезда проходят поезда. Почти все они битком набиты пассажирами, чаще всего солдатами. Многие едут на буферах, на крышах. Остановится на разъезде такой поезд - не принимает соседняя станция, забита составами, - и начинается скандал. Солдаты, грозя Федору Васильевичу расстрелом, требуют немедленного отправления поезда. А он неустрашим:

- Хотите попасть в крушение, поезжайте! Не держу. - И страсти утихают.

... Петька уже хорошо изучил телеграфный аппарат, овладел техникой передачи и может вести прием на слух, не пуская ленты. Свои позывные улавливает моментально. Они звучат, как барабанная дробь: точка, два тире, точка, три точки, тире, что значит: ПСТ, то есть «Пост».

Сейчас Петька один в будке. Федор Васильевич пошел домой пить чай. На стене возле двери висит кожаный футляр с сигнальными флажками, рядом - малюсенький железный ящичек с петардами. Над футляром и ящичком - красная фуражка с серебряным позументом по черному околышу. Петька снимает ее с гвоздя и, как это делал уже десятки раз в отсутствие Федора Васильевича, примеряет. Зеркалом служит стекло в рамке, где помещается «технический распорядительный акт поста». Стекло довольно четко отражает фуражку на кудрявой Петькиной голове, круглое лицо с широко расставленными большими глазами, смеющийся рот, ровные зубы и ямочки на щеках. Петька отходит от «зеркала» подальше. Теперь он видит себя всего, с головы до ног, обутых в здоровенные австрийские ботинки. Ноги, обтянутые до колен шерстяными материными чулками, похожи на спички. На плечах непомерно широкий отцовский пиджак. На худенькой длинной шее, как цветущий подсолнух на стебле, покачивается голова в непомерно большой фуражке. Петьке нравится только отражение фуражки.

«Эх, если бы мама видела!» - размышляет он и смотрит в окно. За окном - серое небо, бурый откос, четыре тусклых полосы рельсов.

Заработал аппарат. Петька напряженно вслушивается в трескучую дробь «морзянки». Распорядительная станция вызывает линейных. Вот ответила первая, за ней вторая, третья... Наконец Петька слышит знакомые позывные. Он берется тремя пальцами за ключ и четко отстукивает: «Я - пост». «Слушай!» - отвечают ему, и вызов станций участка продолжается. Петька достает из стола стопку чистых бланков депеш, выбирает свежий листок копировальной бумаги, подкладывает его под первый экземпляр бланка, вооружается карандашом и слушает. Он знает: если распорядительная вызывает все станции участка, значит, будет передано что - то важное. И тут уже на слух надеяться нельзя - пускай ленту, списывай с нее.

Вызов принят. Распорядительная выстукивает: «Слушай все!» Петька подкручивает пружину лентопускателя, переводит рычажок аппарата в рабочее положение. Узенькая белая полоска бумаги с отпечатками точек и тире, извиваясь, набегает на стол и укладывается колечками. Теперь Петька «не зашивается», как было в начале учебы, а принимает «в след». Он читает:

«Радио Совета Народных Комиссаров.

30 октября скобка 12 ноября скобка 1917 г. Всем. Всем».

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.