Ничто не возникает в обществе само по себе, в мгновенном озарении. Есть глубинное течение у жизни, как у большой речки, — поверху меняется бурлящий слой, то шуга идет, то паводок тащит за собой все, что подвернулось, а то чистая и спокойная гладь установилась, а на глубине идет невидимый поток, берегущий здоровье и мощь реки. Глубинный поток жизни несет в себе нешумный, несуетливый народный поиск, народную мысль, пробы нового, отвержение отжившего, — и вот она, перестройка, которая готовилась «отцами» еще в их безбоязненные комсомольские времена — еще без теории, без глубокого осмысления, просто как разумная потребность жизни.

Оттуда, из Норильска, пошла идея выборов бригадиров, которую сегодня уже успешно реализуют в жизнь многие комсомольские организации страны.

Чего стоила та первая зима Павлу Федирко, Володе Бирюкову, Жене Французову, Лене Иванову. И боевому комитету строителей. И горкому комсомола. Они никогда не знали, спокойно ли проспят эту ночь, вернутся ли домой.

Были собрания. Были общественные комсомольские суды. Судили прохвостов, игравших на трудностях и растаскивавших людей в разные стороны. Судили руководителей, не сумевших наладить дело в новых условиях и не заботившихся о людях. Иванов и Бирюков вместе с комитетом комсомола раскрыли настоящий притон, испортивший жизнь не одной девчонке. В нем окопались те, кто до комсомольского десанта держал стройку в своих руках. Ребята передали материалы в прокуратуру, добились суда над мерзавцами... Это были бои. которые требовали мужества, убежденности, в которых рождался коллектив, основанный на одинаковой преданности делу всех — от землекопа до руководителя стройки.

Через несколько лет заместитель министра Леонид Иванович Иванов скажет мне: «Чем трезвей мы видели пакости той, бывшей до нас жизни, тем яростней злость была: не уступить даже в мелочи старому! Создать свое — другую, небывалую жизнь». А какой она должна быть на Севере — именно на Севере, где черная пурга загоняет людей в щели, сбивает в пьяные компании?

— Спорт, туризм — вот в чем спасение! — Леня Иванов, двадцатипятилетний прораб, не жалел сил, чтобы убедить в этом и комитет строителей, и ребят. — Да не словами же воспитывать взрослых ребят! Интересные занятия нужны, от которых и сам становишься сильней и интересней. Ведь мы же не просто должны удержать от проступков, но наполнить молодость радостью.

Что они имели для отдыха? Два кинотеатра, профсоюзные клубы в бараках. Правда, комсомол азартно строил телецентр. Но нет ни плавательного бассейна, ни стадиона. На съезде комсомола говорили: пора комсомолу подводить материальную базу под отдых, нельзя его строить на одном энтузиазме и комитетской комнате... Но если ждать, пока базу создаст им кто-то, пожалуй, ее увидят лишь их собственные дети.

И так кстати подвернулась им заметочка в газете об опыте хозрасчетного клуба на Уралмашзаводе! А что, если создать самодеятельный клуб ДОСААФ? Во-первых, это конкретные новые специальности ребятам. Во-вторых, какие можно организовать сказочные походы — моторизованные, лодочные! В-третьих, какую прорву народа можно занять! Ведь на стройках у них из двенадцати тысяч строителей восемь тысяч молодых.

Когда они начали создавать клуб, трудности возникали, как грибы после дождя: Госбанк отказался принимать деньги непосредственно в банк на том основании, что клуб как организацию нельзя считать законной. Работники клуба не пользовались северными льготами, часто не получали зарплату (Госбанк закрывал счет). Клуб не имел возможности приобретать запчасти, бензин, инвентарь для обслуживания и ремонта. А клуб жил! Энтузиазмом секретаря комитета строителей Володи Бирюкова, молодого инженера, члена ЦК ВЛКСМ Лени Иванова, активистов Французова, Гринцевича, Лазарева и еще сотен таких же, как они, ребят.

Они добровольно взваливали на себя всю полноту ответственности — не ради денег, не ради славы. Да и какой рубль окупит душевные затраты, постоянное напряжение: ведь все их затеи были связаны с несомненным риском.

Опыт Норильска уже летел по стране. Начали один за другим в разных городах появляться — не без сопротивления, не без споров — клубы по интересам, молодежные кафе, творческие студии, литобъединения, театры политической песни — то, что сегодня стало уже для всех привычным и притягательным.

То была внутренняя, духовная, почему-то не всеми принимаемая нынче в расчет жизнь комсомола. Не только «жемчужина Севера», как официально рекомендуется Норильск теперь в справочниках, возведен был молодыми руками. Родилось, окрепло, заявило о себе во весь голос новое сообщество людей, которого семидесятая параллель не знала.

Сотни историй, тысячи светлых судеб, в которые стоит всматриваться сейчас, во время фронтальной перестройки в комсомоле, не только в праздники заглядывать в негаснущие окна райкомов отцовской юности, — в поисках единомышленников, хранителей социалистического генофонда. Вот о том же пишет еще одна землячка, юная выпускница того же Уральского университета, человек талантливый и открытый: «Я часто думаю, вот если б опыт всех старших поколений, опыт каждого ушедшего человека оставался бы в общественной памяти, то на какой нравственной высоте было бы наше общество!.. Много сейчас говорят о бездуховности, о безыдейности. Но наша жизнь всегда была мудрой. На всякое негативное явление она рождала ответную реакцию: на бездуховность — духовность, на безыдейность — коммунистическую убежденность. И сегодня сильны ряды тех, кто жизнь свою осознает как борьбу «за лучший вариант человека». Ведь самое главное — знать, что дело, ради которого ты посвятил свою жизнь борьбе, подхвачено следующими поколениями».

«Время имена сотрет и лица, но проглянем все-таки из тьмы, в памяти сумеем сохраниться Землю переделавшие, мы. Потому что выше доли нету, тем горючим быть, что поутру вывезет усталую планету на орбиту, близкую к добру...» Вот и он о том же, поэт моей юности — Димитр Методиев. Вот и сомкнуты поколения — отцы и дети. Потому что романтика отцов — это не наивность и не розовые очки, а, может быть, самая великая наша мудрость. Она дает нам возможность заглянуть за горизонт 70 пламенных лет и вызвать в себе к жизни такие силы, о которых и не догадывается даже сугубый реалист. Большая цель, посильная только огромному множеству нас, — это и есть единственное реальное бессмертие.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.