Существуют марксистские идеи, существует марксистская тактика, существует марксистский характер. Марксистский характер был у Ленина, которому всякий из нас должен посильно подражать. Он состоял из разума, холодного, как лед, и из сердца, пламенного и бурного. А. Луначарский Последний - 1899 - й - год девятнадцатого века - последний год ленинской ссылки. Год окончания четырехлетней работы над книгой о развитии капитализма в России. Год новых идейных боев с ревизионистами. Год всестороннего продумывания плана организации партии рабочего класса. А начал его Ленин среди друзей - в Минусинске.

«Новый год среди товарищей»

3 января 1899 года Владимир Ильич сообщает родным: - Вчера вернулись мы с Надей из Минусы, дорогая мамочка, где провели неделю у Глеба и Базиля очень весело и встретили Новый год среди товарищей. Тостов при встрече Нового года была масса, и особенно горячо встречен был тост одного товарища «за Эльвиру Эрнестовну и за отсутствующих матерей». Вполне возможно, что «одним товарищем», приветствовавшим мать «Глеба» (Кржижановского) и тещу «Базиля» (Старкова) - Эльвиру Розенберг, - был сам Владимир Ильич. Подробнее описывает новогоднюю встречу Надежда Константиновна, сообщая Марии Александровне, что праздники они «провели в Минусе отлично, встряхнулись надолго. На рождество в город съехался почти весь округ», и Новый год встретили большой компанией, «встретили очень весело». «Сварили глинтвейн, - рассказывает Крупская, - когда он был готов, поставили стрелку на 12 часов и проводили старый год с честью, пели все, кто во что горазд, провозглашали всякие хорошие тосты: «за матерей», «за отсутствующих товарищей» и т. д., а в конце концов плясали под гитару... Володя с утра до вечера сражался в шахматы и... всех победил, конечно; катались на коньках (Володе прислали из Красноярска в подарок коньки Меркурий, на которых можно «гиганить» и всякие штуки делать...) - пели хором, даже катались на тройке! Зато и умаяли же мы хозяев! Они сами признавались, что если бы еще один такой день, они все бы полегли...» В том же письме Надежда Константиновна пишет о напрасном возмущении Анны Ильиничны тем, что она дает свои письма «на редакцию» мужу: «...я в большинстве случаев описываю нашу шушенскую жизнь в шутливом тоне, и в них немало достается и Володе, ну а таких писем я не стала бы писать, не дав их ему предварительно прочитать». Владимир Ильич все сибирские письма Крупской его родным читал и даже «редактировал». Вот почему вполне уместно привлекать их для комментирования нередко скуповатых даже не страниц, а строк его автобиографии... Две недели спустя Крупская пишет Марии Ильиничне: «...надо тебе рассказать, как мы рождество провели. Очень весело. В город съехался весь округ... В Шуше у нас народу мало, так приятно было очень на людях побыть. Время проводили совсем по - праздничному: катались на коньках, меня совсем осмеяли, но после Минусы я успехи сделала. Володя вывез из Минусы целую кучу коньковых штук и теперь поражает шушенских жителей «гигантскими шагами» да «испанскими прыжками». Другое развлечение было - игра в шахматы. Играли буквально с утра до вечера. Еще пели, по - польски пели и по - русски. У Василия Васильевича (Старкова) гитара, так пели под аккомпанемент гитары. Читали также, ну и болтали вдоволь. Особенно хорошо встречали Новый год (между прочим, Володю качали, я первый раз видела эту процедуру и посмеялась вдосталь)»... Ряд деталей встречи воссоздают и воспоминания Пантелеймона Лепешинского, который впервые увидел Владимира Ильича лишь в самом конце 1898 года - в Минусинске. Сразу же, чуть ли не через полчаса после первых минут встречи, он и Ленин «выступили на шахматном поле». Всегда побеждаемые Лепешинским Старков и Кржижановский были очень высокого мнения о его шахматном искусстве и торопились «стравить» двух шахматных «гроссмейстеров». Да он и сам «лелеял в себе надежду» положить «на лопатки» нового противника. Но и первую, и вторую, и третью, и четвертую партии подряд он... проиграл, после чего должен был смиренно признать «явное превосходство своего противника и согласиться на игру с компенсацией» - уступкой в начале игры слона или коня... Быть может, именно о минусинском «шахматном турнире» вспоминает Владимир Ильич, когда почти два десятилетия спустя, уже в Смольном. Лепешинский снова встречается с ним и спрашивает: - А что. Владимир Ильич,...не сыграть ли нам как - нибудь в шахматишки, а? Помните старые - то времена? «Боже мой, какой веселый взрыв раскатистого хохота удалось мне исторгнуть своей фразой из груди Ильича! - воскликнул мемуарист. - Его глаза перестали смотреть вдаль и привычно залукавились, оглядывая того чудака, который так «вовремя» вспомнил о шахматах». - Нет, - сказал Ленин, наконец, серьезно, немного успокоившись от охватившего его смеха. - Теперь уж не до шахмат. Играть больше, вероятно, не придется.

«Что доказывал и доказал Ильич...»

В январе 1899 года Ленин заканчивает подготовку к печати книги «Развитие капитализма в России». В декабре 1898 года он пишет Елизаровым: - ...первый черновик «рынков» я мазал и сокращал самым беспощадным образом. В написанном тогда предисловии к первому изданию книги Владимир Ильич заявляет: - В предлагаемой работе автор задался целью рассмотреть вопрос: как складывается внутренний рынок для русского капитализма? Известно, что вопрос этот поставлен уже давно главными представителями народнических воззрений... и наша задача будет состоять в критике этих воззрений. Мы не считали возможным ограничиться в - этой критике разбором ошибок и неправильностей во взглядах противников; нам казалось недостаточным для ответа на поставленный вопрос привести фанты, говорящие об образовании и росте внутреннего рынка, ибо могло бы являться возражение, что такие факты выбраны произвольно и опущены факты, говорящие против. Нам казалось необходимым рассмотреть и попытаться изобразить весь процесс развития капитализма в России в его целом. Летом 1907 года Владимир Ильич пишет в предисловии ко второму изданию «Развития капитализма...»: - Настоящее сочинение написано в период кануна русской революции, во время некоторого затишья, которое наступило после взрыва крупных стачек 1895 - 1896 годов. Рабочее движение тогда как бы ушло в себя, распространяясь вширь и вглубь и подготовляя начало демонстрационного движения в 1901 году. Тот анализ общественно - хозяйственного строя и, следовательно, классового строения России, который дан в настоящем сочинении на основании экономического исследования и критического разбора статистических сведений, подтверждается теперь открытым политическим выступлением всех классов в ходе революции. Вполне обнаружилось и то, что его сила в историческом движении неизмеримо более, чем его доля в общей массе населения. Экономическая основа того и другого явления доказана в предлагаемой работе... Предлагаемое читателю сочинение посвящено анализу предреволюционной экономики России... не настало еще время (да и непосредственные партийные обязанности участника рабочего движения не оставляют досуга) для полной переработки настоящего сочинения... Автор вынужден был ограничиться просмотром и исправлением текста, а также самыми необходимыми дополнениями из новейшего статистического материала... В письме к Ивану Скворцову Степанову Владимир Ильич зимой 1909 года сжато определит содержание и направление своего труда: - Что доказывал и доказал Ильин? Что развитие аграрных отношений в России идет капиталистически и в помещичьем хозяйстве и в крестьянском, - и вне и внутри «общины». Это раз. Что это развитие уже бесповоротно определило не иной путь развития, как капиталистический, не иную группировку классов, как капиталистическую. Это два. Из - за этого был спор с народниками. Это надо было доказать. Это было доказано. Это остается доказанным... Когда мы боролись с народниками за доказательство того, что этот путь неизбежно и бесповоротно - капиталистический, мы были вполне правы и мы не могли н е сосредоточить всей силы, всего внимания на вопросе: капитализм или «народное производство». Это было и естественно, и неизбежно, и законно... И, по моему крайнему разумению, Ильин был прав, когда в предисловии но второму изданию книги указал, что из нее вытекает возможность двух видов капиталистического аграрного развития и что историческая борьба этих видов еще не кончена.

Обыск в Шушенском

2 мая в Шушенское приезжает из Минусинска жандармский подполковник. Охранка, установив переписку Ленина с другим ссыльным, Яковом Ляховским, пытается обнаружить в доме «государственного преступника» новую «крамолу». Михаил Сильвин вспоминает, что еще в мае он получил записку от Владимира Ильича «с кратким уведомлением»: - ... У него был обыск, вызванный перехваченным где - то письмом. Как рассказал Сильвину Ленин, - Обыск производили ротмистр и прокурор, добродушный толстяк, удерживавший ретивого жандарма... Хотя... было много нелегальщины, обыск не дал никаких результатов и не имел последствий. Глупая, ничтожная случайность могла повести к тому, что Владимир Ильич был бы арестован, его работы прерваны, сам он был бы выслан куда - нибудь в Якутку с удлинением срока ссылки. В маленькой комнате между столовой и спальней стоял небольшой книжный шкаф, за стеклянными дверцами которого находились разные книги: - Ротмистр их долго пересматривал, а затем хотел перейти и осмотру нижней половины шкафа, с деревянными дверцами, где была сложена вся... нелегальщина и «неудобная» переписка, но прокурор остановил его, сказав, что это лишнее, что очевидно, ничего нового этот осмотр не даст, что а шкафу находятся только научные книги и серьезного содержания рукописи, а тан как время позднее, то надо кончать. Жандарм не возражал, хозяева, «висевшие на ниточке», вздохнули легче. Когда Владимир Ильич назвал Сильвину фамилию прокурора, тот вспомнил, что это его тасеевский знакомец, так сказать, «приятель». Владимир Ильич, пишет Сильвин, «смеялся этому от души, - не знаю, надо мной ли, или над всем происходящим». «Приятелем» Сильвина будущий минусинский прокурор стал в селе Тасеевском, где незадолго до того был мировым судьей. Мемуарист, пересказывая много лет спустя ленинский рассказ, не всегда точен в деталях, но дух рассказа он передает верно. Об этом свидетельствует, в частности, фрагмент воспоминаний Крупской: «Чем дальше, тем больше овладевало Владимиром Ильичем нетерпение, тем больше рвался он на работу. Л тут еще нагрянули с обыском. Перехватили у кого - то квитанцию письма Ляховского к Владимиру Ильичу. В письме была речь о памятнике Федосееву, жандармы придрались к случаю, чтобы учинить обыск. Письмо они нашли, оно оказалось очень невинным, пересмотрели переписку - и тоже ничего интересного не нашли. По старой питерской привычке, нелегальщину и нелегальную переписку мы держали особо. Правда, она лежала на нижней полке шкафа. Владимир Ильич подсунул жандармам стул, чтобы они начали обыск с верхних полок, где стояли разные статистические сборники, - и они так умаялись, что нижнюю полку и смотреть не стали, удовлетворившись моим заявлением, что там лишь моя педагогическая библиотека. Обыск сошел благополучно, но боязно было, чтобы не воспользовались предлогом и не накинули еще несколько лет ссылки...» Приведенный Сильвиным ленинский рассказ отвергает версию, которую, видимо, по ошибке памяти, воспроизвел Александр Шаповалов. По его утверждениям, этот дневной обыск происходил среди глубокой ночи, а «нелегальщина» Ленина хранилась почему - то «в горшке из - под молока, заткнутом тряпкой и стоящем (для пущей конспиративности?! - В. Я.) на этажерке с книгами». Ссылаясь на Крупскую, мемуарист далее сообщает, что Ленина спасла от чрезвычайно неприятных последствий, оказывается, вовсе не его выдержка и предусмотрительность Надежды Константиновны, а находчивость ее матери - Елизаветы Васильевны, которая забрала горшок у жандарма и (в два часа ночи!), «разведя огонь на кухне... немедленно сожгла все содержимое горшка». К сожалению, при переиздании книги А. С. Шаповалова в 1957 году досадные неточности не были отмечены. Кроме ленинского рассказа, в передаче Сильвина сохранился и документ, который точно устанавливает имена всех действующих лиц маленькой комедии, которая чуть было не обернулась для Ленина и Крупской новой драмой. Владимир Ильич собственноручно ответил на вопросы жандармского подполковника Николаева - помощника начальника Енисейского губернского жандармского управления по Минусинскому и Ачинскому округу и товарища прокурора Никитина - недавнего тасеевского судьи - эпикурейца, спешившего, видать, к очередной трапезе. После того, как жандарм прекратил обыск, показавшийся ему бесплодным, и не обнаружил «нелегальщину» на нижних полках книжного шкафа, Владимир Ильич не без чувства облегчения написал в протоколе обыска: - Зовут меня Владимир Ильич Ульянов, от роду имею 29 лет, звание мое помощник присяжного поверенного, постоянно живу в селе Шушенском. На предложенные мне вопросы объясняю, что взятое у меня письмо со штампом в городе Иркутске 20 ноября 1898 года, послано на мое имя административно ссыльным по политическому делу Яковом Максимовичем Ляховений, который сослан был из Петербурга одновременно со мной и проживает в городе Верхоленске. Ближайшим предметом переписки служила смерть товарища Николая Евграфовича Федосеева. Ляховений писал мне о подробностях события и о постановке памятника на могиле покойного. Письмо это передано мне почтмейстером Шушенской волости. Письмо я получил в первых числах декабря прошлого, 1898 года, что касается до Ивана Зобнина, то эту фамилию я слышу в первый раз. Иван Зобнин, обыск у которого и послужил поводом к допросу Владимира Ильича, - казанец, осужденный по делу о революционном кружке Федосеева. Ленин, разумеется, знает «эту фамилию», но из конспиративных соображений отрицает это.

«Протест российских социал-демократов!»

В августе Ленин пишет «Протест российских социал - демократов», направленный против манифеста идеологов «экономизма», условно названного в конспиративной переписке Владимира Ильича со стершей сестрой «Credo» («Верую»). В середине августа семнадцать ссыльных социал - демократов обсуждают и подписывают ленинский протест в селе Ермаковском, на квартирах Лепешинских и Ванеевых. О своем «Протесте» Ленин пишет в «Что делать?»: - «Credo» не было выдумано, но оно было опубликовано помимо воли и, может быть, даже против волн его авторов. По крайней мере, пишущему эти строки, который принимал участие в извлечении на свет божий новой «программы», приходилось слышать жалобы и упреки по поводу того, что набросанное ораторами резюме их взглядов было распространено в копиях, получило ярлык «Credo» и попало даже в печать вместе с протестом. Мы касаемся этого эпизода, потому что он вскрывает очень любопытную черту нашего «экономизма»: боязнь гласности. Это именно черта «экономизма» вообще, а не одних только авторов «Credo»; ее проявляли и «Рабочая Мысль», самый прямой и самый честный сторонник «экономизма», и «Рабочее Дело» (возмущаясь опубликованием «экономических» документов в «Vademecume» («Путеводителе») и Киевский комитет, не пожелавший года два тому назад дать разрешение на опубликование своего «Profession de foi» («Символа веры») вместе с написанным против него опровержением, и многие, многие отдельные представители «экономизма». Эта боязнь критики, проявляемая сторонниками свободы критики, не может быть объяснена одним лукавством (хотя кое - когда, несомненно, не обходится и без лукавства: нерасчетливо открывать для натиска противников неокрепшие еще ростки нового направления!). Нет, большинство «экономистов» совершенно искренно смотрит (и. по самому существу «экономизма», должны смотреть) с недоброжелательством на всякие теоретические споры, фракционные разногласия, широкие политические вопросы, проекты сорганизовать революционеров и т. п. «Сдать бы все это за границу!» - сказал мне однажды одни из довольно последовательных «экономистов», и он выразил этим очень распространенное (и опять - таки чисто тред - юнионистское) воззрение: наше дело - рабочее движение, рабочие организации здесь в нашей местности, а остальное - выдумки доктринеров, «переоценка идеологии»...

Пять лет спустя - в примечании к сборнику «За 12 лет» Ленин скажет о «Протесте семнадцати»: - Пишущий» ти строки участвовал в составлении этого протеста (конец 1899 года). Протест вместе с «Credo» был напечатан за границей весной 1900 года. В настоящее время из статьи г - жи Кусковой (кажется, в «Былом») уже известно, что автором «Credo» была она, среди заграничных «экономистов» того времени виднейшую роль играл г. Прокопович. Ленин опирается здесь на сообщение Кусковой, напечатанное в октябре 1906 года журналом «Былое». Называя своего мужа - Прокоповича - NN, а себя - М. М., Кускова вспоминает, как в эмиграции они «сражались» с «ортодоксальной» - революционной социал - демократией. «Проклятые истинными социал - демократами», уехали в Россию, где, после ареста Прокоповича. Кускова проводила «беседы на общие темы марксизма и рабочего движения в санкт - петербургской литературной среде, в которой тогда было еще довольно много «ортодоксов». Они - то и предложили ей «формулировать кратко свои взгляды на спорные вопросы, чтобы удобнее было в споре опираться на что - либо стройное и цельное», Кускова - «без всяких соучастников» - написала «спешно и не для печати краткое изложение своих взглядов» и якобы совсем забыла о существовании этой, как она отзывается, «бумажонки». Только, когда в ее руки попадает «Протест» 17 социал - демократов против «Credo» она «с изумлением» узнает, что «Credo» - это не что иное, как все та же пресловутая «бумажонка»... «Кто это «Credo» напечатал, кто на бумажонке поставил это заглавие (в подлиннике заглавия не было)», Кускова не знает. Это не помешало ей тем не менее заявить: - Все изложенное - точно, так как автором «Credo» была я... Наконец, ровно через десятилетие после обсуждения «Протеста», в сентябре 1909 года, Ленин в статье «О фракции сторонников «отзовизма»...» сравнивает иезуитскую тактику ее лидеров со столь же лицемерной тактикой «экономистов»: - Повторяется целиком история с буржуазно - демократическим «кредо» (кредо = символ веры), которое в России пропагандировалось Прокоповичем и К - и которое против воли авторов было оглашено в печати революционными социал - демократами. Нет ничего более развращающего партию, чем эта игра в прятки, чем это использование тяжелых условий нелегальной работы против партийной гласности, чем этот иезуитизм... Мы - не крючкотворы, не формалисты, а люди революционной работы. Нам важны не словесные различия... Нам важно действительное содержание социал - демократической пропаганды и агитации.

«Для «Рабочей газеты»...»

На одном из конвертов своего личного архива Владимир Ильич помечает: - Статейки для возобновленной Р. Г. (1899) получены от Бунда в январе 1901. Р. Г. - это «Рабочая Газета». Весной 1898 года Первый съезд РСДРП объявил ее официальным органом партии. В 1899 году редакторская группа сначала предлагает Ленину принять на себя редактирование газеты, а потом приглашает сотрудничать в ней. В октябре 1899 года Владимир Ильич пишет редакторской группе: - На основании предыдущего Вашего сообщения я представлял себе дело так, что вы хотите основать издательскую фирму и предоставить мне редактирование серии социал - демократических брошюр. Теперь я вижу, что дело ставится иначе, что у вас образована своя редакция, которая начинает издание газеты и приглашает меня сотрудничать. Я охотно соглашаюсь, разумеется, и на это предложение, но должен сказать при этом, что успешное сотрудничество я считаю возможным лишь при следующих условиях: 1) аккуратные сношения редакции с сотрудником, с извещением о судьбе всех рукописей (принятие, отклонение, изменение) и с сообщением всех изданий вашей фирмы; 2) подпись моих статей особым псевдонимом (если посланный мною затерялся, то выберите любой сами); 3) согласие редакции с сотрудником в основных взглядах на теоретические вопросы, на ближайшие практические задачи и на характер желательной постановки газеты (или серии брошюр)... О том, как я смотрю на задачу газеты и план ее ведения, вы увидите из статей, и я очень желал бы знать, насколько мы солидарны по этому вопросу (статьи писаны, к сожалению, несколько наскоро...). Об истории этих статей Ленин, снова называя себя «одним из членов» «Искры», рассказывает в «Что делать?»: - Центральный комитет Бунда через посредство одного провинциального городка обращается к одному из членов «Искры» с предложением принять на себя редакцию возобновляемой «Рабочей Газеты» и получает, конечно, согласие. Предложение затем изменяется: предлагают сотрудничество, ввиду новой комбинации с редакцией. И на это получается, разумеется, согласие. Посылаются статьи (которые удалось сохранить) - «Наша программа» - с прямым протестом против бернштейниады, поворота в легальной литературе и «Рабочей Мысли»; «Наша ближайшая задача» («организация правильно выходящего и тесно связанного со всеми местными группами органа партии»; недостатки господствующего «кустарничества»); «Насущный вопрос» (разбор возражения, что надо сначала развить деятельность местных групп, прежде чем браться за постановку общего органа; настаивание на первостепенной важности «революционной организации» - на необходимости «довести организацию, дисциплину и конспиративную технику до высшей степени совершенства»). Предложение возобновить «Рабочую Газету» не осуществляется, и. статьи остаются не напечатанными.

«История с бернштейниадой»

8 июне 1921 года Ленин разрабатывает план речи по итальянскому вопросу на Третьем конгрессе Коммунистического Интернационала. Во втором пункте плана он отмечает: - история с бернштейниадой 1899 - 1900. Судя по стенографической записи речи, Владимир Ильич говорил об относящемся к концу 1899 года эпизоде истории мирового социал - оппортунизма: - Мне еще хорошо памятно то время, когда Бернштейн начал свою оппортунистическую пропаганду, закончившуюся социал - патриотизмом, изменой и банкротством II Интернационала. Ленинские письма родным позволяют точно датировать памятное Владимиру Ильичу время. Оно относится ко второй половине 1899 года. 1 мая Ленин находит в ревизионистских статьях Булгакова лишь «отзвук бернштейновской «критики» и пишет по этому поводу старшей сестре: - (книжку Бернштейна отказался склад выслать. Просил Маняшу: не знаю, привезет ли! Не достанешь ли ты?) 9 мая Владимир Ильич жалуется ей же: - Очень интересны теперь прения в Германии о книге Бернштейна, - а я не видел ни этой книги, ни чего либо писанного о ней (кроме случайных заметок в «Frankfurter Zeltung» («Франкфуртской Газете»р. Жаль очень. Получив книгу, Ленин пишет 1 сентября: - Книгу Бернштейна мы тотчас же принялись с Надей читать и больше половины прочли, и содержание ее все больше нас поражает. Теоретически - невероятно слабо: повторение чужих мыслей. Практически - оппортунизм... и притом все же трусливый опортунизм, ибо программы Бернштейн прямо трогать не хочет. Вряд ли можно сомневаться в его фиаско. Указания Бернштейна на солидарность с ним многих русских... совсем возмутили нас. Да, мы здесь, должно быть, и вправду совсем «стариками» стали и «отстали» от «новых слов»... списываемых у Бернштейна... В то время Ленин разрабатывает план организации партии, ее объединения вокруг зарубежного печатного органа революционного марксизма, которым суждено было стать ленинской «Искре». Результатом своих размышлений Ленин делится с Кржижановским. Он вспоминает об одной из последних прогулок с Владимиром Ильичей по берегу Енисея, когда стояла «морозная лунная ночь» и «искрился бесконечный саван сибирских снегов». Владимир Ильич вдохновенно рассказывал тогда другу о своих планах и предположениях по возвращении в Россию. - Организация печатного партийного органа, перенесение его издания за границу и создание партии при помощи этого центрального органа, представляющего, таким образом, своеобразные леса для постройки всего здания революционной организации пролетариата, - вот что было в центре его аргументации. Встретившись вскоре после возвращения из ссылки, уже в Москве, с Федором Петровым. Ленин сообщает будущему большевику о выработанных в Сибири планах. Владимир Ильич рассказывал о «своей сокровенной мечте, возникшей у него в ссылке в Шушенском: о создании общерусской газеты». Он с увлечением говорил: - ... Нам нужна сейчас организующая массы партийная газета, которая будет способствовать собиранию пока еще разрозненных марксистских организаций и кружков в единую партию. В этой беседе Петров «услышал мысли и положения, которые потом прочитал в книге «Что делать?»

«В бытность мою в Сибири...»

Зимой 1900 года срок трехлетней ленинской ссылки подходит к концу. 11 февраля Ленин и Крупская выезжают из Шушенского через Минусинск и Ачинск. Сибирь остается позади. Но воспоминания о ней, уже не связанные непосредственно с теми или иными событиями, сохраняются в памяти Владимира Ильича до последних лет его жизни. Декабрь 1900 - го. Мюнхен... Полюбившуюся ему сибирскую зиму Ленин противопоставляет зимней западноевропейской слякоти. Он рассказывает матери: - ...неприятная зима - без снега. В сущности, даже и зимы - то никакой нет, а так какая - то дрянненькая осень, мокроть стоит... Неприятно, как - то без снега. Надоедает слякоть и с удовольствием вспоминаешь о настоящей русской зиме, о санном пути, о морозном чистом воздухе... Ленин пишет это около года спустя после «шушенского сидения», как выражается он в том же письме. На залитую солнцем бурную сибирскую весну он ссылается еще через месяц - 27 января 1901 года. - С неделю тому назад, - пишет он Марии Александровне, наступила оттепель, весь снег сошел в одну ночь, а теперь стоит погода вроде... апрельской в Сибири. Март 1903 - го. Лондон... Не забывает Ленин и сибирское охотничье таежное лето. Он описывает родным воскресную прогулку в окрестностях столицы Великобритании: - Погуляли отлично, воздух нас всех опьянил, точно детей, и я потом отлеживался, как от сибирской охоты. Декабрь 1909 - го. Париж... Еще одну деталь ссыльного сибирского быта неожиданно воскрешает очередное ленинское письмо к матери: - Беспокоит меня, что у вас холодная квартира: как это выйдет зимой, если теперь не более 12 градусов? Не простудиться бы тебе... Нельзя ли принять каких - нибудь мер, может быть, поставить маленькую железную печку?.. В Сибири мы тан делали... 1913 - й. Краков... Владимир Ильич снова вспоминает о сибирской зиме. 24 февраля он пишет Марии Александровне: - У нас чудесная зимняя погода... Я купил коньки и катаюсь с большим увлечением... вспоминаю и Сибирь. Октябрь 1917 - го. Петроград... Ленин вспоминает о Шушенском и в предоктябрьские дни. Маргарита Фофанова, на конспиративной квартире которой скрывался Владимир Ильич, рассказывает, что, отведав ее пельменей, он был в восторге, утверждал, что - ...даже в Шушенском он не пробовал такой прелести. И тут настала его очередь рассказывать о себе, о «Шушенском... Позже, в Москве, когда Фофанова бывала в кремлевской квартире Ульяновых, Владимир Ильич каждый раз вспоминал эти «подпольные» пельмени и «всячески их нахваливал всем сидевшим за столом». В те дни Ленин беседует и с женой большевика рабочего Дмитрия Павлова - Марией. Она пишет, что из городских продуктов в ее распоряжении «была только конина», которая «в те дни играла немаловажную роль в питании питерских рабочих». Когда хозяйка стала убеждать Владимира Ильича, что конина вкусна, он ответил: - ...ему и Надежде Константиновне уже приходилось есть конину и в Минусинской ссылке и в Париже в периоды тяжелого материального положения...

«Я полюбил этот край...»

1918 - й. Москва. Кремль... Ленин беседует с заместителем командира сибирских стрелков Федором Худяковым и называет его земляком. - Как это надо вас понимать, товарищ Ленин? - спрашивает Худяков. - Ведь вы родились в Симбирске, а я в Минусинском уезде, Енисейской губернии?.. - В том - то и секрет, что родились мы с вами в разных губерниях, а являемся земляками, - отвечает Владимир Ильич и рассказывает стрелкам «о своем пребывании в ссылке в селе Шушенском», закончив свой рассказ такими словами: - Я полюбил этот край, как свою вторую родину... Лето 1920 года. Москва. Ярославский вокзал... Сюда прибывает эшелон с красноармейцами - сибиряками. С ними встречается Ленин. Он спрашивает: - А где же мои земляки - шушенцы? Как вспоминает участник встречи Давид Зацерман, в эшелоне было пятеро шушенцев. В их числе помнившие Владимира Ильича Иннокентий и Николай Петровы - племянники той самой вдовы Петровой, в доме которой Ленин провел 1898 - 1899 годы. «Между ними, - рассказывает мемуарист, - завязался непринужденный разговор. Владимир Ильич, несмотря на то, что прошло двадцать с лишним лет, помнил имена и отчества многих крестьян села Шушенского...». - Передайте от нас, - сказал Ленин, - привет партизанам - шушенцам. Двадцатые годы. Кремль... Секретарю Малого Совета Народных Комиссаров Александру Тарасову Ленин говорит: - Сибиряки - народ волевой, упорный. На «шушенские» рассказы Ленина ссылается и Павел Мальков, он сообщает: - ... Владимир Ильич особенно пристрастился и охоте в Шушенском. Вспоминая те времена, он часто рассказывал различные случаи, происходящие на охоте, весело подшучивал над своими неудачами, тепло отзывался о жителях Шушенского - первоклассных стрелках. - Белку, дескать, в глаз дробинкой бьют, - восхищался Владимир Ильич, - чтобы шкурку не испортить. Заведующий совхозом «Щербинки - Захарьино» Петр Квятковский - один из спутников Ленина по охотничьим странствиям 1921 - 1922 годов - сообщает, что он, рассказывая, как охотился в Шушенском, когда был в ссылке, - ...считал себя плохим охотником лишь потому, что ему не пришлось убить хищника волка... Наконец, шутливое ленинское замечание о ссылке приводит его библиотекарь - Шушаника Манучарьянц. Узнав, что ее зовут «Шуша» и «Шушаника», Владимир Ильич шутит: - Я был в ссылке, в Шушенском, там была река Шуша, а Шушаника, наверное ее приток... Трагическим переживаниям узников тюрем и застенков, приговоренных к каторге и ссылке, посвящены тысячи книг. Но, как мы уже отмечали, Ленин вспоминает об этой поре своей революционной молодости только с юмором, иронией, шуткой. К счастью для нашей революции, царские жандармы не пытали Ленина в тюрьме, а енисейские врачи посодействовали его направлению в лучший - климатически - уголок края. Однако тюрьма - да еще для 25 - летнего юноши! - есть тюрьма. Четырнадцатимесячная одиночка - одиночка. А ссылка в сибирскую глушь особенно тягостна мыслителю и публицисту, который рвется в идейные битвы эпохи... Но Владимир Ульянов потому и стал Лениным, что умел не поддаваться трудностям. Вот почему воинствующе оптимистичны все его рассказы и воспоминания о тюрьме и ссылке, поглотивших в общей сложности почти пятилетие ленинского революционного пути 1895 - 1900 годов...

Продолжение следует

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.