Ленин идет к Октябрю

- в один день ему так не повезло, что... пришлось проглотить целых пять чернильниц. Недаром после тюрьмы Владимир Ильич говорил родным:

- Нет такой хитрости, которой нельзя было бы перехитрить. Однажды на свидании он рассказал сестре «со свойственным ему юмором»:

- на очередном обыске в его камере жандармский офицер, перелистав немного изрядную кучу сложенных в углу книг, таблиц и выписок, отделался шуткой:

- Слишком жарко сегодня, чтобы статистикой заниматься. Ленин рассказывал, что:

-...он особенно и не беспокоился: «Не найти бы в такой куче», а потом добавил с хохотом:

- Я в лучшем положении, чем другие граждане Российской империи, - меня взять не могут. По мнению Анны Ильиничны, работая над нелегальными рукописями в тюрьме, Ленин рисковал угодить на каторгу «за такую дерзость». Но ничто не останавливало Владимира Ильича! Мемуаристка пишет, что, когда она сообщила о слухах по поводу скорого окончания дела, Ленин неожиданно воскликнул:

- Рано, я не успел еще материал весь собрать! Дмитрий Ульянов вспоминает, что, когда брата спрашивали, «как это он добился разрешения получать так много книг в тюрьму», Владимир Ильич отвечал:

- По закону не запрещается находящимся в предварительном заключении заниматься литературной работой, я этим воспользовался и подал соответствующее заявление... Сделать столько за год можно было только в одиночном заключении, на воле пришлось бы писать такую работу не меньше трех лет... Посидел бы еще недолго, и закончил бы полностью работу в предварилке... Предоставим слово и Крупской. По ее воспоминаниям. в одном из писем Ленин развивал такой план:

- Когда их водили на прогулку, из одного окна коридора на минутку виден кусок тротуара Шпалерной. Вот он и придумал, чтобы мы - я и Аполлинария Александровна Якубова - в определенный час пришли и встали на этот кусочек тротуара, тогда он нас увидит... «Я несколько дней ходила и простаивала подолгу на этом кусочке, - вспоминает Надежда Константиновна. - Только что-то из плана ничего не вышло, не помню уж отчего». В октябре 1896 года Марк Елизаров знакомит Исаака Лалаянца с тюремным бытом и настроениями Владимира Ильича:

-...брудер [брат] чувствует себя отлично. Работает над капитальной статьей о внутренних рынках. Когда эта статья выйдет, то вперед можно сказать, что «удивит мир злодейством» и «упокойники в гробах спасибо скажут, что умерли»... До последнего времени все собирал материалы, но теперь засел писать. Боится, что не окончит к окончанию предварительного следствия. «Капитальная статья», которую упоминает Елизаров, - это, видимо, первый набросок книги о развитии капитализма в России. В тот же день Марк Тимофеевич пишет Алексею Скляренко, сосланному в Архангельскую губернию. Характеризуя летние аресты в Петербурге и иносказатель-но называя их «эпидемией», Елизаров приводит ленинские слова:

-...удивительнее всего то, что люди умирали, умирали, а их все столько же, если не больше... Во время сильной эпидемии летом одному старцу сказали (закаленному врагу друзей народа), что вся рыба в реке вымерла, и он хотя бы глазом моргнул, даже улыбнулся и говорит;

- Ну что же, рыба вымерла - икра осталась. Так вот и с людьми.

«Рукопись № 2»

2 декабря 1896 года от «помощника присяжного поверенного Владимира Ульянова (камера № 193)» поступает прошение прокурору Петербургского окружного суда:

- Имею честь просить о передаче сестре моей Анне Ильиничне Елизаровой прилагаемых при этом 1) письма 2) рукописи № 1 («Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни») и 3) рукописи № 2 («Очерки политической экономии начала XIX века»). На основании ленинской записки директор Государственного исторического архива Ленинградской области Николай Малеванов охарактеризовал «Очерки политической экономии начала XIX века» как «неизвестный труд Ильича» и предположил, что «нам еще удастся найти этот труд молодого Ленина... Ведь сообщают же пометки на документе, что рукопись из тюрьмы счастливо «вышла» на волю». На ленинской записке сохранились резолюции прокурора о выдаче просмотренных рукописей и расписка Анны Ильиничны, которая «обе рукописи получила». «Рукописью № 1», написанной, как мы знаем, еще весной 1893 года, под ее приведенным в скобках заглавием неизменно открываются все издания сочинений Ленина. Это первый из его сохранившихся ранних трудов. Но где же «рукопись № 2»? Неужто Анна Ильинична сберегла лишь одну ленинскую работу? Столь же сомнительно, чтобы Ленин никогда ни единым словом не посетовал на исчезновение своего вышедшего из тюрьмы труда. Но, быть может, вопреки предположениям биографов и архивистов Владимир Ильич имеет в виду вовсе не рукопись какого-то нового и вот уже семь десятилетий никому не ведомого труда, а просто-напросто иное, первоначальное заглавие общеизвестной статьи «К характеристике экономического романтизма»? Ведь она посвящена трудам швейцарского экономиста Сис-монди, писавшего, как подчеркивает Ленин уже в самой первой фразе статьи:

-...в начале текущего столетия. В биографической литературе о Ленине принято считать, что статья «К характеристике экономического романтизма», занимающая около ста пятидесяти книжных страниц, написана в Красноярске. да еще в библиотеке Юдина. Однако Владимир Ильич приступил к работе в библиотеке - после ее осмотра - лишь 10 марта, а двадцать пять дней спустя - 5 апреля - он уже делится с матерью впечатлениями от апрельской книжки журнала «Новое Слово», содержавшей начало его статьи. Как отмечает тогда же Владимир Ильич, журналы и газеты приходят в Красноярск «на 11-й день». Следовательно, апрельский номер петербургского журнала должен был выйти в свет никак не позднее 22 марта. Две недели, если не больше, должна была идти и рукопись из Красноярска, куда Владимир Ильич приехал лишь 4 марта. Получается, таким образом, что Ленин написал огромную статью за один-два дня, если начал ее до появления в библиотеке Юдина, или примерно за одну ночь, если согласиться с многочисленными исследователями, считающими, что статья подготовлена лишь в результате работы Ильича в этом книгохранилище. В таком случае на ручной набор, верстку и корректуру статьи в редакции «Нового Слова» оставалось до выхода журнала - в двадцатых числах марта - не более нескольких... часов. Не естественнее ли предположить, что рукопись статьи, законченной Лениным в заключении, была - с измененным против первоначального названием - передана в редакцию им или по его пору-чению Анной Ильиничной еще в декабре 1896 года, когда ее выдали из прокуратуры, если не в феврале 1897-го - за те три дня, которые Владимир Ильич провел на свободе в Петербурге?

«По своему опыту...»

Воспоминания узников - существенная часть мировой мемуарной литературы. Однако мало кто. пожалуй, до Ленина писал о тюрьме только с юмором. Нужно обладать его волей, мужеством и революционным оптимизмом, чтобы так перенести больше года одиночки! К тюремным воспоминаниям Ленин возвращается не раз и в более поздние годы. Видимо, невольно он как бы проговаривается, сообщая матери 6 жизни в Шушенском в августе 1897 года:

-...сплю я здесь чрезмерно долго, так что, без всякого сомнения, не только вернул вполне недосыпания в предварилке, но и хватил много лишка... Напомним, что «недосыпания» эти продолжались ни много ни мало четырнадцать месяцев. В другом письме матери Владимир Ильич 7 февраля 1898 года снова вспоминает о петербургской «предварилке», на этот раз в связи с арестом младшего брата:

-... Нехорошо это, что у него уже за 2,5 месяца одутловатость какая-то успела появиться. Во-1-х, соблюдает ли он диету в тюрьме? Поди нет. А там, по-моему, это необходимо. А во-2-х, занимается ли гимнастикой? Тоже, вероятно, нет. Тоже необходимо. Я, по крайней мере, по своему опыту скажу, что с большим удовольствием и пользой занимался каждый день на сон грядущий гимнастикой. Разомнешься, бывало, тан, что согреешься даже в самые сильные холода, когда камера выстыла вся, и спишь после того нуда лучше. Могу порекомендовать ему и довольно удобный гимнастический прием (хотя и смехотворный) - 50 земных поклонов. Я себе как раз такой урок назначал - и не смущался тем, что надзиратель, подсматривая в окошечко, диву дается, откуда это вдруг такая набожность в человеке, который ни разу не пожелал побывать в предварилкинской церкви! Но только чтобы не меньше 50-ти подряд и чтобы не сгибая ног доставать руной каждый раз об пол - так ему и написать. А то ведь эти врачи большей частью рассуждать только умеют о гигиене. Дмитрий Ильич приводит и еще один рассказ Владимира Ильича: