Как-то произошел такой случай.

Известный поэт, на чьи стихи Дмитрий Шостакович написал большое сочинение, был приглашен в Дом композитора для первого прослушивания симфонии. Время встречи было обговорено заранее. Условились на семь часов вечера.

Поэт пришел на десять минут позже. Из кабинета отца доносились звуки нового сочинения... Отец начал играть ровно в семь – он не мог заставить других слушателей терять время на ожидание. А вот поэту пришлось дожидаться в соседней комнате, пока не будет сыграна первая часть. А начало концерта он уже слушал много позже, в записи.

Отец относился ко времени как к самой величайшей ценности. И уж если его приглашали, скажем, в Министерство культуры к половине пятого, то по нему можно было проверять часы. Ровно в половине пятого он был там, где его ждали. Не в 29 минут, а ровно в половине пятого. И если хозяин кабинета задерживался хотя бы на одну минуту, Дмитрий Дмитриевич давал понять, что это недопустимо.

Отец все и всегда планировал заранее. В определенный день он оплачивал счета за телефон, за квартиру, за рояль, который он брал напрокат. В одни и те же дин навещал друзей. Даже стригся всегда в один и тот же день – в третий понедельник каждого месяца.

Как-то мы всей семьей отправились в Подмосковье. Жили далеко от Москвы, в небольшой деревеньке. Отец всегда любил общаться с людьми, занятыми крестьянским трудом. Погода стояла отличная, и Дмитрию Дмитриевичу хорошо работалось в этих краях.

Но вот стал надвигаться на нас третий понедельник. В ближайших поселках мне не удалось обнаружить парикмахерской, не было парикмахера и в нашей деревне. «Может, пронесет», – думал я, надеясь, что через неделю мы поедем в Москву и там отец сможет осуществить свой ритуал. Но, оказывается, я плохо знал отца. Утром третьего понедельника он встал раньше обычного, и мы поехали искать парикмахерскую в другом районе. Там мы встретились с очень хорошим мастером. Отец с удовольствием постригся у него, поговорил о житье-бытье и в приподнятом настроении вернулся домой.

Я не случайно так подробно рассказываю о пунктуальности отца, о его прямо-таки фантастической приверженности к точности и своим правилам. Этой чертой характера объясняется тот факт, что он никогда, ни при каких обстоятельствах не позволял себе откладывать работу. Он сочинял и тогда, когда был очень занят общественной работой, и тогда, когда еле двигался и когда оказывался на больничной койке. Раз наметил – значит, надо сделать.

И еще одна черта, о которой я не могу не сказать. Все, кто знал отца, всегда отмечали его врожденную вежливость и уважительное отношение к людям. Непременным его правилом было обращение к любому человеку на «вы», будь то студент, ученик или близкий приятель. Таков был его принцип.

В кабинете отца на книжных полках остались стоять его любимые книги. Многие из них хранят его закладки. Он любил Чехова, восхищался Гоголем и под настроение мог вдохновенно читать отрывки из их произведений. В одной из книг, которую я просматривал уже после того, как отец ушел от нас, я обнаружил строку, подчеркнутую его рукой. «Надо поставить свою жизнь в такие условия, чтобы труд был необходим. Без труда не может быть чистой и радостной жизни». Эти слова принадлежат Антону Павловичу Чехову.

Современники о Шостаковиче

Генрих Нейгауз

В чем сила музыки Шостаковича, почему она вызывает такой жгучий интерес? Мне кажется, что наряду с неподражаемым мастерством, новизной, яркостью и выразительностью его творчества главная причина – в его глубокой современности, современности, понимаемой в расширенном смысле, то есть резюмирующей прошлое и далеко заглядывающей в будущее. ...Не потому ли каждый из нас находит какую-то частицу себя в музыке Шостаковича.

Алексей Толстой

Седьмая симфония возникла из совести русского народа, принявшего без колебаний смертный бой с черными силами. Написанная в Ленинграде, она выросла до размеров большого мирового искусства, понятного на всех широтах и меридианах, потому что она рассказывает правду о человеке в небывалую годину его бедствий и испытаний.

Борис Асафьев

...Материи Шостаковича совсем особенный – это страна для гигантов. Малейший шаг в ней измеряется верстами, обычные масштабы смещены, изменены, преобразованы соответственно какому-то новому мерилу. Поистине музыка для шестой части нашей планеты. Это земля богатырей, будь то ученые, инженеры, солдаты, художники. Они невольно останавливаются, слыша этот разгул звуков, настораживаются, и вот слышится музыка необыкновенной нежности, прозрачности, – тогда эти титаны с улыбкой склоняются над ней...

Дмитрий Кабалевский

Подлинный гуманизм – главное и самое важное, что отличает передовое искусство нашего века, воплощающее стремление человечества к лучшему будущему, от всевозможных течений в современной философии н искусстве, отражающих неверие в это будущее. Это неверие в будущее, а значит, и неверие в человека – фатально неизбежное следствие упадка состарившейся, но отчаянно цепляющейся за жизнь буржуазной культуры.

Границы борьбы между этими двумя культурами сложнее, тоньше и причудливее, чем все географические, политические и экономические границы. Такого взрывчатого переплета противоречий, такой их острой борьбы, кажется, не знала еще человеческая культура.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.