Комната

И попросту чернилами на листке бумаги одно единственное слово:

«Коммунизм!»

Потом мы обратились к папкам дел. Здесь были всевозможные папки - толстые и тонкие, синего, зеленого, белого цветов, - надписанные либо небрежно, размашисто, либо старательно, аккуратно. Каждая из папок была снабжена фотографией - профиль и фас подследственного. Тут были бородатые и безусые, красивые и некрасивые, рослые и малорослые, мужчины и женщины, солдаты и штатские.

Одна из фотографий запомнилась мне навсегда.

Она изображала юношу лет шестнадцати в пиджачке с поднятым воротом, худого, с огромными темными глазами. Внизу, под фотографией, было написано: Иосиф Соколовский.

Мы просмотрели все его дело.

Сначала донос домовладельца, адресованный в дефензиву; донос извещал, что в комнате Соколовского собираются члены коммунистического союза молодежи, сообщались подробно часы собраний, место работы Соколовского. Доносу дан ход. Следует арест Сохолозского.

Протокол обыска: найдены книги Ленина и Сталина на польском языке, два номера журнала «Коммунистический Интернационал», книга Маркса «18 брюмера» и знамя с надписью. Это знамя приложено тут же, при протоколе: клочок красного полотна с надписью, сделанной в ночной тишине торопливой рукой:

«Да здравствует революция!»

Начинаются допросы. Соколовского спрашивают о его сообщниках. Он молчит. Недели, месяцы допросов - он не говорит ни слова. Его сажают в карцер, снова допрашивают. Он молчит. Его избивают. Один из секретных протоколов лаконически сообщает: «Подвергнут особому воздействию». Соколовский молчит.

Ряд протоколов, сшитых канцеляристом, в которых значится одна и та же ремарка:

«На вопросы следователя допрашиваемый молчит».

Сколько может молчать, не сдаваться, крепиться человек? Проходит шесть месяцев. Пора кончать! Последний допрос производит сам пан прокурор.

И та же ремарка:

«Допрашиваемый молчит».

Тогда его избивают вторично - «подвергнут особому воздействию».

И так как он по-прежнему не говорит ни слова, его предают военному суду и приговаривают к казни.

В папке это обозначено так:

«Повешен пятого апреля в присутствии прокурора, священника и врача гарнизона».

Так и написано на последнем листе дела: «Повешен пятого апреля». Впрочем, это еще не последний лист. На последнем стоит крест, начертанный полицейской рукой. Тут же, внизу, нарисована виселица, болтающийся на ней человек и рядом могила, сосна и два ворона на кресте. Надпись словно в книге или в романе - «Конец».