Прочитал однажды у Довженко «Воину в искусстве надо показывать через красоту, я имею в виду величие и красоту человеческих поступков на войне».

Величие и красота человеческих поступков на войне… Какими единицами можно их измерить?

На экраны страны выходит фильм «Берег».

Роман Юрия Бондарева, по которому поставлен этот фильм, представлять не требуется. Но вот экранизация литературного произведения. Каждый раз в высокой степени проблематичное дело. Идет ли речь о Толстом, о Горьком, о Бальзаке, о Хемингуэе. Идет пи речь о Бондареве Образный строй литературного произведения переводится на кинематографический язык неадекватно. То, чего достиг литератор, может быть разрушено кинорежиссером, даже если он талантлив и очень талантлив, но не сумел постичь бесконечно трудную, я бы даже сказал, зловеще непредсказуемую формулу превращения литературных образов в образы кинематографические.

Думаю, что со мной согласится и человек, которому самому не довелось делать кино а таких, естественно, большинство в зрительных залах.

Прочитал однажды у Довженко «Войну в искусстве надо показывать через красоту, я имею в виду величие и красоту человеческих поступков на войне». Величие и красота человеческих поступков на войне. Какими единицами их можно измерить? На экраны страны выходит фильм «Берег»

Роман Юрия Бондарева, по которому поставлен этот фильм, представлять не требуется. Но вот экранизация литературного произведения. Каждый раз в высокой степени проблематичное дело. Идет ли речь о Толстом, о Горьком, о Бальзаке, о Хемингуэе. Идет ли речь о Бондареве Образный строй литературного произведения переводится на кинематографический язык неадекватно. То. чего достиг литератор, может быть разрушено кинорежиссером, даже если он талантлив и очень талантлив, но не сумел постичь бесконечно трудную, я бы даже сказал, зловеще непредсказуемую формулу превращения литературных образов в образы кинематографические

Думаю, что со мной согласится и человек, которому самому не довелось делать кино, а таких, естественно, большинство в зрительных залах.

Мне кажется ни один серьезный кинематографист не ищет разговора только с коллегами, не ищет разговора, ограниченного профессиональными рамками. Василий Шукшин однажды написал: «Да будь ты трижды современный и даже забегай с «вопросами» вперед – все равно ты должен быть интересен и понятен. Вывернись наизнанку, завяжись узлом, но не кричи в пустом зале. Добрые искренние человечные слова тоже должны греметь. Гремят же на площадях в мире слова недобрые фальшивые. Пусть и добро вооружается! Келейные разговоры о красоте, истине только обессиливают человечество перед ликом громогласности организованного зла. Если же кто-то сказал слова добрые и правдивые и его не услышали – значит, он не сказал их»

Фильм «Берег» – трудный фильм. Мне вспоминается разговор с человеком, который считал, что герою картины Никитину надо предстать перед трибуналом или перед комитетом партийного контроля, чтобы ответить за свои недостойные поступки.

А ведь была весна 45-го года, весна Победы, когда полюбили друг друга два молодых человека, русский офицер и юная немка. Полюбили честно, искренне. Перспектив у их любви не было, но это им не мешало. Пройдет много лет, и вернутся они мыслью и памятью к тому времени, когда, вероятно, раскрылись оба с наибольшей чистотой.

Это, конечно же, заглавная, основная сюжетная линия романа и фильма.

Но я благодарен авторам фильма и за то, что принесли они поклон прежде всего другому человеку, очень точно при этом прочитав роман. Я говорю о лейтенанте Княжко.

Юрий Бондарев с отчаянной смелостью воспел максимализм подвига. И в фильме «Берег», с моей точки зрения, мы увидели его кинематографическое воспроизведение, которое не просто не уступает литературной основе, но в чем-то развивает ее. Я лично не видел артиста Валерия Сторожика до этого фильма, не знаю даже, снимался ли он в большом кино, но его Княжко – это правда. Правда того самого величия человеческого поступка на войне, о котором писал Довженко. Есть какое-то колдовское обаяние в том, как этот молодой человек играет даже не своего отца, а скорее деда, как он с удивительной, непостижимой точностью переместился во времени почувствовал эпоху, о которой он, естественно, может знать только по рассказам да по книгам.

Существуют в кинематографе ситуации простые и безошибочные, именуются они не очень элегантным словом «верняк». Александр Алов и Владимир Наумов, обратившись к весьма непростой работе Юрия Бондарева, осмелились прикоснуться к тому, что в человеческом лексиконе принято называть ранами, ранами душевными, то есть самыми страшными.

Они осмелились на многое. Они попытались передать ту поразительную диалектику времени, в которой так много неоднозначности и незавершенности.

Величие и красота человеческих поступков на войне...

Мне рассказали о человеке который в 41-м получил приказ взорвать мосты перед наступающими немецкими танками. Он сделал это на сутки позже, чем было приказано, потому что перед этими танками бежали наши солдаты, вооруженные трехлинейками образца конца XIX века, и беженцы, женщины, дети, старики из тех мест, в которые эти немецкие танки уже вкатились. Он просчитал все очень точно – и пошел в штрафбат. Скольким людям он спас жизнь, трудно себе представить. Ни один немецкий танк не прошел по мосту взорванному на сутки позже, но это не играло роли.

Величие и красота человеческих поступков на воине...

Думаю, что фильм «Берег» с большой точностью воспроизводит бондаревскую идею – война, обострив до крайней грани все человеческие ощущения, не только потрясла нас, не только в чем-то разрушила, но в чем-то важном и, не побоюсь этого слова, великом утвердила.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.