— Этот волк где живет? — спросила у отца маленькая девочка.

— Это наш русский волк, — ответил родитель.

— Бедняжка, — заметила девочка.

Отец обиделся.

— Ничего он не бедняжка. Вот ты ведешь дневник, а волк самовыражается воем.

Рядом с волками высится знаменитая скульптура работы Зураба Церетели «Древо сказок». Вокруг древа бесконечно ездит паровозик, в котором сурово, не шелохнувшись, сидят дети. Возле паровоза — пояснительная табличка: «Скульптура Зураба Церетели «Древо сказок» — аттракцион, и лазать по нему опасно». Хорошо бы, подумал я, украсить такой табличкой все произведения Зураба Константиновича.

Мой путь лежал на новую территорию зоопарка, через мост, мимо зеленого пруда. На этом пруду, на острове, когда-то жила пара гиббонов. Они, говорят, настолько увлекались горловым пением, обходя свою территорию по утрам, что жители окрестных домов справедливо возмутились. Потому как, если бы они хотели, чтобы их будили по утрам петухи, они бы жили в деревне, а не в центре Москвы. А тут даже не петухи, а целые гиббоны — самые шумные в мире животные. В конце концов их выселили.

Потихоньку добрел я до обезьянника. В вольере горилл сидела пузатая нечесаная самка и мутно глядела на прохожих. Рядом ее бесхозное чадо грустно жевало листок. Отец как всегда отсутствовал.

Проходящий мимо школьник сказал:

— Гориллы не прикольные, чересчур на людей похожи.

К обезьянам в зоопарке отношение особенное. В чем-то оно сравнимо с отношением к украинцам. И те и другие — наши братья, говорить о них можно бесконечно. Даже те, кто внутренне не согласен с теорией Чарльза Дарвина, вынуждены, посетив зоопарк, признать: обезьяны — это, в принципе, люди, только более волосатые и более голые.

Все это мне днем раньше объяснил хранитель коллекции насекомых Дарвиновского музея Олег Ткачев. Он еще в 90-е годы работал в зоопарке конюхом, рабочим и одновременно художником-оформителем. О жизни зоопарка он мне рассказывал, гоняясь вокруг стола за какой-то стремительной гусеницей.

— В зоопарке много отделов. Орнитология, инсектарий, млеки, террариум, экзотариум, обезьяны... Если ты работаешь мирно в научной части или инсектарии, можешь не знать последних сплетен — что произошло у млеков или «террористов».

— «Террористы» — это кто?

— Террариум.

Наконец Ткачев изловил гусеницу и, отдышавшись, рассказал мне про собственную макаку.

— Одна сотрудница купила в Риге резусенка-девочку. А я сидел без работы и жил при зоопарке. Мне предложили взять над ней шефство. Так мы с ней сроднились, что все стали говорить владелице: ну подари ты обезьяну Ткачеву, ну одно ж лицо. В итоге продали мне ее по оптовой цене.

Была такая передача «В городе N», там в заставке снимали ужастики. Однажды в передаче о разрушенной экологии решили снять мою обезьянку через синий светофильтр — такой морлок получился. Собираемся мы на съемку, я надел на нее памперс, как положено, и синие шорты. Жду во дворе, на детской площадке, машину. Обезьяна на качелях качается. Тут похмельные мужики стали задираться:

— Что, зверя дикого выгуливаешь?

Я терпел-терпел, потом сделал дикое лицо и говорю:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.