Парад заканчивался. Пронзительно выл рожок, визгливо юлила скрипка и удары негритянского барабана «там-там», падали ровно и мерно, как артиллерийский разрыв. По фронту шел вприпрыжку невысокий сухой старик. Это был Клемансо на смотре негритянских частей «доблестной» англо-французской армии, устроенном чуть ли не на другой день после перемирия.

Неожиданно остановившись у рослой фигуры черного и, разумеется, неизвестного солдата, он шепнул что-то на ухо шедшему рядом представителю английского командования и затем прикрепил к одежде чернокожего солдата небольшой пучок фиалок. Это все, чем отблагодарил англо-французский империализм своих многочисленных черных рабов за их бесчисленные жертвы. Из всех возможных побрякушек, гордо именуемых орденами, Клемансо не нашел ничего более подходящего для так называемого «черного скота», чем этот жалкий букетик.

В свое время этот факт был широко разрекламирован всей буржуазной печатью. Сентиментальные обитатели хижины дяди Тома высасывали из пучка фиалок целую конституционную теорию. Жалкие цветки стали постепенно превращаться чуть ли не в хартию вольности. Однако очень скоро они увяли, и все колонии империализма, поставляющие «черную слоновую кость», как цинично называет рабов империалистическая агентура, остались в том же положении гигантского заповедника, в котором особенно удобно охотиться на человека.

Главный поставщик антисоветских уток в английском парламенте, консервативный депутат Беллерс передал на днях представителям печати очередную порцию лживых документов, в том числе и письмо Гаррисона, главного офицера судна, не раз заходившего в северные советские порты.

Будучи отлично знакомыми с положением рабов в английских колониях, рыцари фиалкового пучка сочинили по образу и подобию этого положения картину «ужасного труда заключенных», якобы широко применяемого в России. «Таймс» не замедлил украсить эти документы сообщением о том, что рабочих сопровождает стража, вооруженная винтовками с примкнутыми штыками, что они работают с 6 часов утра и до 6 час. вечера и что единственная пища рабочих - кусок черного хлеба.

Наконец, «Дейли Мейль», не упускающая ни одного подходящего случая, чтобы облаять СССР, в следующих красочных выражениях сообщает о насильной вербовке в какую-то неведомую «промышленную армию», куда, оказывается, уже завлечено 800 тысяч женщин.

Советское правительство, как указывает эта газета, «решило положить конец семейной жизни (I). Женщины - жены и дочери рабочих, занятые домашней работой - были оторваны от своих семей и завербованы в «промышленную армию». В течение ближайших нескольких месяцев 800 тысяч женщин покинут свои дома и станут рабынями Советов. Оставленные семьи будут переданы на попечение государственных учреждений. Мужчины и женщины будут помещаться в рабочих бараках или коммунальных домах, тогда как их дети будут распределены между детскими домами. Государственные фабрики-кухни будут доставлять стандартизированную пищу в установленных размерах».

Все эти измышления настолько наивны и так прозрачны в своей лживости, что даже не нуждаются в опровержении. В протоколах комиссии Фиша среди мероприятий по подрыву советско-американской торговли числится, между прочим, и пункт о тайной посылке агентов на лесозаготовки в СССР. Если бы Фишу и удалось проделать нечто подобное, - конец его клеветнической карьеры был бы обеспечен.

Стоит, однако, вспомнить сейчас о том, в каких условиях жили те же «несчастные советские рабы» до прихода советской власти. Как чувствовали они себя тогда, когда в качестве хозяев и высоких их покровителей были цивилизованные английские капиталисты, сполна оплачивающие кровь, пот и мозг своих рабочих несколькими грошами и пучком душистых фиалок в придачу?

В лесах северных губерний до революции хозяйничали лесные пираты Стюарты и Гернеты. Средняя продолжительность рабочего дня - 11 часов. Средняя зарплата на своих харчах - 65 копеек в день для мужчин и 35 копеек для женщин. Были случаи, когда рабочий, забирая самые необходимые продукты, доплачивал по 12 копеек в день. В лесах существовала целая система штрафов так называемых «леших пятачков». Лесоруб штрафовался за все: за ободранную кору, за снег на лесе, чуть ли не за лунный свет и за заячий след. Штраф был вполне божеский - по пятачку с бревна. Что касается хижины дяди Тома в буквальном смысле этого слова, то вот ее описание, не уступающее лучшим местам классической изобличительной литературы:

«Избушки строятся из мелких бревен, крыты тесом, а иногда сучьями, полов нет. Земляные очаги, которые при топке дымят, тесны, низки, грязны и совершенно темны от дыма и копоти. Развита трахома, при тяжелых антигигиеничных условиях быта развиты болезни. Никакой медпомощи».

- Но ведь это ничуть не лучше, чем в какой-либо Либерии, где процветает настоящее рабство, где живет самое отсталое негритянское племя, где экспорт живого товара в мировой центр Фернандо-По достигает гигантских размеров, - возмущенно возразите вы. Совершенно верно! Условия труда лесорубов до революции почти ничем не отличались от условий труда, негров в нынешней Либерии. Секрет в том, что и здесь и там хозяйничали те же Стюарты и Гернеты.

Шведский профессор Болиндер, побывавший недавно в Либерии, опубликовал ряд потрясающих данных о положении этой колонии. Рабочий день длится от- 11 до 14 часов. Зарплата крайне низка, причем она выдается не деньгами, а квитанциями на получение товаров в лавках европейцев. Человек стоит 3 фунта стерлингов нетто. Дешевка, торговать которой гораздо выгоднее, чем торговать основными продуктами экспорта - кофе, какао и винными ягодами «ниассавара». Для полноты картины - о хижине дяди Тома. Все жилища рабов полуразрушены, всюду отчаянная грязь, и только посреди столицы Монровии высится дворец президента, построенный в духе особняков Стюартов и Гернетов.

На историческом тракте каторжной эксплуатации славные традиции рабовладельческого режима в Либерии находятся рядом с неслыханными условиями труда, существовавшими до революции на дальнем севере. Сейчас бок о бок с хижиной дяди Тома и как раз напротив зеркальных окон дворцов английского империализма сооружается новая хижина - дяди Карла (Маркса), Она сделана не из теса, а из железобетона. В ней нет земляных очагов и стены здесь не задымлены копотью. Наоборот, на стенах висят портреты Ленина. Рабы мирового империализма массами покидают хижину дяди Тома, направляясь под гостеприимный кров хижины дяди Карла. Этого, в сущности, не могут перенести все те, кто брызжет ежедневной порцией слюны на страницах «Дейли Мейль».

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.