Судьба творца

Ирина Опимах

КАРАВАДЖО

«Писал ли кто-либо с таким успехом, как это гениальное чудовище, почти без правил, почти без теории, без обучения, без обдумывания,  исключительно властью своего гения, имея лишь перед собой натуру, которую он столь превосходно копировал?» - так писал о великом Караваджо  флорентийский художник XVII  века Винченцо Кардуччо.  И действительно,  творчество Караваджо  - одна из ярчайших страниц в истории мирового искусства. Жизнь этого художника  словно авантюрный роман, а его  имя дало название целому течению в европейской живописи.

В конце 16 - начале 17 века  Италию уже никто не считал центром европейской культурной и экономической жизни, каким она была в эпоху Возрождения. Раздробленная на мелкие княжества, правители которых вели между собой непрерывные войны, разорявшие страну, Италия оказалась бессильной перед лицом врага, не преминувшего воспользоваться  ее слабостью. Нашествия французских, австрийских и испанских войск привели к потере независимости. Значительная  часть территории Италии попала под власть испанской короны. Все большую силу набирала в стране католическая церковь. Она становилась могущественной силой, определяющей политическую и духовную жизнь общества. Переживало определенный кризис и искусство.  Многим тогда казалось, что после великих художников Возрождения ничего уже сделать нельзя. Да и как конкурировать с такими титанами, как Рафаэль, Леонардо, Микеланджело! Им можно было только подражать, что и делали в конце 16 века европейские художники. Так возник маньеризм (от maniera - манера, стиль) – течение в живописи, суть которого как раз и состояла в том, чтобы как можно лучше и последовательнее следовать манере художников Возрождения. При этом, основным эстетическим критерием маньеризма  становится не следование природе, а субъективная "внутренняя идея" художественного образа, рождающаяся в душе художника. Используя в качестве стилистических образцов  произведения Микеланджело, Рафаэля и других мастеров Возрождения, маньеристы искажали заложенное в них гармоничное начало, культивируя представления об эфемерности мира и шаткости человеческой судьбы, находящейся во власти иррациональных сил. Тут и трагизм,  и мистическая экзальтация, и острые колористические и светотеневые диссонансы, усложнённость и преувеличенная экспрессивность поз, удлинённость пропорций фигур. И в такое утонченное, даже где-то вычурное искусство вдруг вторгается Караваджо, со своими святыми-мужиками, со всей бурной жизнью городских площадей,  с жизнью простого человека с улицы.  Это была настоящая революция, определившая пути развития европейского искусства, революция, благодаря которой в живописи появились Веласкес, Рубенс, Халс и Рембрандт.

Микеланджело Меризи – так звали этого бунтаря, хулигана  и революционера, жизнь которого – настоящий приключенческий роман, с дуэлями, погонями, воинственными мальтийскими рыцарями и коварными римскими кардиналами,  – родился  в ломбардском селении Караваджо.( Это селение,   и дало художнику  прозвище, под которым он вошел в историю искусства.)  Случилось это знаменательное событие 28 сентября 1573 года. Его отец служил домоправителем в замке местного маркиза да Караваджо. В те времена в Италии были нередки эпидемии, одна из них и унесла старшего Меризи – он умер, когда его сыну исполнилось всего 11 лет. Видно, маленький Микеланджело уже тогда проявил свои художественные таланты, и маркиз устроил его в обучение к миланскому художнику  Симоне Петерцано. Курс постижения тайн мастерства длился пять лет, а потом юный художник отправился в Рим. В то время Вечный город считался центром искусств, сюда устремлялись художники, архитекторы, скульпторы со всей Италии – тут были деньги, и тут можно было найти работу: папы изо всех сил старались украсить город, этот оплот католицизма  и мировой  центр христианства. Но у Караванджо поначалу с работой  как раз дела обстояли плохо, и, как свидетельствует его биограф Джованни Бальоне ( «Жизнь Микеладжело да Караваджо», 1642 г.), «он до того обнищал и обносился, что несколько добросердечных собратьев по профессии стали из жалости его поддерживать». Караваджо был счастлив, когда ему перепадали случайные заказы, а когда их не было, растирал краски у тех, кому посчастливилось получить заказ на выполнение фресок, или даже просто прислуживал в богатых домах. Долго нигде не задерживался – уж слишком вздорный у него характер, острый язык, да и привычка говорить правду в глаза …Кому это понравится?

Но однажды ему повезло – его заметил и взял в свою мастерскую Джузеппе Чезаре д’Арпино, художник весьма популярный в клерикальных кругах Рима. Это была весьма интересная и яркая личность. Чезаре, прозванный кавалером д’Арпино, родился около 1560 года, вероятно в Риме, умер там же в 1640 году. В тринадцать лет он был уже столь искусен, что ему доверили роспись  фасада одного из римских палаццо. Славу ему принесли картины, исполненные по рисункам Микеланджело. Его любили папы римские , а кардинал Альдобрандини взял его с собою в Париж, где король Генрих V сделал его кавалером ордена святого Михаила. Этот художник был очень плодовитым, он написал множество картин и считался  в свое время первым среди римских живописцев, хотя про него говорили, что искусство его холодно, не глубоко, и что он слишком гоняется за  внешними эффектами. Караваджо в монументальных росписях своего метра  выполнял натюрморты. Беллори, историк искусства, современник Караваджо и один из первых его биографов, свидетельствовал: «Написал он кувшин с цветами, в котором показал прозрачность стекла и воды, отражающих окно комнаты; цветы обрызганы свежайшей росой, и, подражая подобным образом природе, писал он превосходно и другие картины».

В какой-то момент Караваджо почувствовал, что  больше его учитель дать ему ничего не может. Он ушел от д'Арпино и, как говорит Беллори, «начал писать, следуя своему собственному гению, не питая никакого уважения к превосходнейшим античным мраморам и к столь прославленной живописи Рафаэля, наоборот, презирая их и считая только натуру объектом для изображения». В этих далеко не беспристрастных словах чувствуется стремление представить Караваджо в некотором роде невеждой, отвергающим наследие прошлого. На самом деле, обращение к натуре было для художника  оружием в борьбе за реализм против неприкрытой идеализации и лжи,  господствовавшей тогда в искусстве и в обществе. Оказавшись на улице, Караваджо заболел  малярией и попал в больницу  - конечно же, для бедных. В это время  он начал писать свои первые самостоятельные работы.

На его картинах  появились люди, которых он видел вокруг себя, краски, цветы, жанровые сценки. Он экспериментировал с зеркалом – и на его картинах, как в зеркале, отражалась реальная жизнь. Говорили, что в его первых работах (к примеру, «Юноша с корзинкой фруктов», «Вакх») он изображал самого себя, глядя на себя в зеркало. Так это или нет, но все на его картинах дышит жизнью – и люди (вспомним гениального «Мальчика, укушенного ящерицей»), и фрукты, которые так и хочется взять в руки… Беллори писал: «Когда ему показывали знаменитые статуи Фидия и Гликона, чтобы он воспользовался ими для изучения, он, протянув руку и указывая на толпу, отвечал, что для мастеров достаточно натуры… Он позвал цыганку, которая случайно проходила мимо, привел ее в мастерскую и изобразил предсказывающей судьбу…» Так родилась его картина «Гадалка»: мы словно сами видим, как цыганка, гадая юноше по руке, смотрит ему в глаза, отвлекая его внимание, а, между тем, незаметным движением снимает с его пальца кольцо! Или картина «Шулеры» - перед нами нередко встречающаяся в жизни сценка – мошенники обыгрывают в карты неопытного новичка. Эти и другие жанровые картины Караваджо – словно иллюстрации какого-то модного в те времена плутовского романа.

Художника часто обвиняли в незнании классического искусства, вульгарности, а он, вспыльчивый, порывистый, отвечал, не выбирая слов, и только наживал себе врагов. И их становилось все больше и больше, недаром Караваджо не расставался со своей шпагой, частенько пуская ее в ход…

Но у этого смутьяна и бунтаря были не только враги – находились и такие, кто смог увидеть в драчливом, неукротимом молодом художнике настоящий талант. Таким человеком был кардинал Франческо Мария дель Монти. Он предложил Караваджо поселиться у него во дворце и работать, не заботясь о пропитании.

Постепенно Караваджо обретал творческую зрелость. Он перешел от малых форм к большим, масштабным полотнам, от небольших жанровых сценок к серьезным евангельским сюжетам. Наверное, молодой художник понимал, что, поскольку такие темы востребованы,  он сможет с их помощью громко заявить о себе. Но, вероятно, тут были не только конъюнктурные соображения – религиозные сюжеты давали возможность привнести в его живопись глубину, драматизм. Так появились «Отдых на пути в Египет», «Жертвоприношение Авраама», «Уверение Фомы», «Взятие Христа под стражу», «Кающаяся Магдалина». Да, конечно, это картины на библейские, евангельские сюжеты, но их герои, эти святые слишком отличались от тех, что художники изображали до него! У них грубые неухоженные стопы, работящие жилистые  руки, живые лица, это люди, которых Караваджо видел на улицах итальянских городов, в маленьких селениях. Говорили, что деву Марию в «Отдыхе на пути в Египет» он писал со своей любимой проститутки Аннучче…

Во второй половине 1590-х годов Караваджо уже совсем не нищий, никому не известный  художник - его картины пользуются успехом, их покупают. Кардинал дель Монти стал первым коллекционером работ Караваджо. Для него художник написал много картин, и среди них – «Концерт». На этом полотне – любимые мотивы Караваджо: юные прекрасные юноши музыкальные инструменты, фрукты. Искусствоведы считают, что на картине Караваджо изобразил и самого себя – вот он, юноша справа, смотрящий на происходящее через плечо приятеля. Надо сказать, что юноши на его картинах очень похожи на девушек – недаром, например, картина, хранящаяся в Эрмитаже и ныне называющаяся «Юноша с лютней», совсем недавно называлась «Лютнисткой», а «Юноша с корзинкой фруктов»  - «Продавщица фруктов». Некая двусмысленность этих и подобных им картин заключалась в особой чувственности, которую он себе позволял, и которая спокойно воспринималась его современниками. В частности, известно, что гомосексуальными наклонностями отличался покровитель художника, кардинал Франческо дель Монти -  на его пиры, по свидетельствам современников, никогда не приглашали женщин, зато там танцевали молодые мальчики, одетые в женское платье.

В 1599 году Караваджо получил большой заказ, свидетельствовавший о признании его большого таланта.  Наследники французского кардинала  Контарелли поручили ему расписать фресками фамильную капеллу в римской церкви Сан Луиджи дель Франчези. Там Караваджо выполнил три картины, посвященные святому Матфею. В его творчестве теперь громко зазвучала тема страстей, жестокости, страшных испытаний, насильственной смерти («Жертвоприношение Авраама», «Юдифь», «Мученичество святого Матфея», «Давид и Голиаф»). Он словно напоминал людям - «Memento mori” («помните о смерти»). Видно, такого рода сюжеты отражали его восприятие мира, в котором столько зла, несправедливости, неправды.

Фигуры его героев, освященные лучом света,  как бы выходят из тьмы. И обращение Караваджо к живой жизни, и этот прием игры тени и света, получивший такое гениальное развитие в творчестве Рембрандта, - это все наследие гениального бунтаря, которое он оставил последующим поколениям своих собратьев…

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.