Бакинский сюрприз

В полдень «Пчелка» поднимается в воздух и берет курс на север. Отсюда, от южного участка государственной границы, ей предстоит сделать «прыжок» через весь Союз: пересечь дельту Волги, пройти над казахстанскими степями, над седым Уралом, выйти к Архангельску и Кондопоге - словом, перелететь из субтропиков в Заполярье... Сколько интересных встреч ожидает нас на этом пути! Однако в те минуты, когда самолет, набрав высоту, ложится на заданный курс, мы не думаем о предстоящих встречах. Мысленно мы еще на заставе. Каждый из нас сожалеет, что встреча с пограничниками была короткой. Правда, мы многое увидели свеими глазами; жизнь заставы раскрылась перед нами во всей ее суровой, мужественной красоте. Многое мы узнали только из рассказов воинов. А как хотелось бы на себе испытать, к примеру, что такое «симфония»! Так называют солдаты туман, обволакивающий горные кряжи, - холодный, пронизывающий до костей туман, от которого едва защищают ватники даже летом, когда внизу, в долине, стоит сорокаградусная жара... Прямо под нами тем же курсом - на север - убегает лента шоссейной дороги. Она сверкает на солнце и кажется ручейком расплавленной стали. По обеим сторонам от шоссе зелень садов и виноградников, распаханные прямоугольники полей, ковры лугов и пастбищ, тоненькие прожилки арыков, несущих земле живительную воду. Чем выше на север. тем бледнее становится зелень. Буйный на юге, у гор, ее разлив слабеет, и все чаще тень «Пчелки» скользит по белесым да бурым проплешинам солончаков. Сухие, жесткие травы - вот все, что растет на этой земле. Впрочем, на огромном пространстве, раскинувшемся на многие десятки километров, люди уже вступили в борьбу с природой. Мы видим, как экскаваторы и бульдозеры прокладывают русла новых каналов. Пройдет немного времени, и на земле, кое-где покрытой полынью да тимьяном, зазеленеют нежные поля хлопчатника, поднимутся побеги виноградных лоз, разольется море пшеницы.... Мы приземляемся в Забратском аэропорту, расположенном недалеко от азербайджанской столицы: И здесь то же немилосердное солнце, что и в субтропиках. Жара не спадает даже к вечеру. Мы выносим кровати из профилактория и располагаемся на ночлег прямо на улице. Воздух неподвижен. Душно. На черном небе ярко горят крупные, спелые звезды. Рядом нет-нет да прогрохочет поезд электрички, а по шоссе с ровным шелестом пронесется запоздалая автомашина... Нас будит яростный шум и свист. Еще ничего не понимая, мы вскакиваем с кроватей и хватаем улетающие простыни. Ветер!... Он обрушивается внезапно, словно опрокинув какой-то заслон, и проносится над нами с ураганной скоростью. На ходу одеваясь, мы бежим на летное поле, где стоит наша «Пчелка». Легко сказать - бежим... Бежать просто невозможно. Ветер бьет в грудь, мечет в лицо тучи сухой пыли. «Пчелка» раскачивается, как детская игрушка. Мы проверяем растяжки, на всякий случай усиливаем контровку, плотнее затягиваем чехлы... К рассвету скорость ветра достигает тридцати пяти метров в секунду (свыше ста двадцати километров в час). Полосатый конус над зданием аэропорта натягивается до предела, готовый вот-вот оторваться и улететь вслед за ветром. Вся земля до самого горизонта затянута плотным пологом пыли. Только в самом зените еще синеет небо... Стоят поезда. Пустует шоссе. Каждые полчаса мы навещаем летное поле. Нас беспокоит одно: выдержат ли растяжки? На наших глазах под левым крылом самолета с сухим щелчком лопается карабин. Ветер с остервенением набрасывается на крыло, пытаясь развернуть машину... Мы повисаем на тросе и, в кровь ободрав ладони, с трудом закрепляем растяжку. Теперь мы не отходим от «Пчелки» ни на минуту. Синоптики не сообщают нам ничего утешительного. Приходится в буквальном смысле сидеть на берегу моря и ждать погоды. Только через сутки, когда скорость ветра падает до восемнадцати метров в секунду, мы поднимаемся в воздух... Через два часа мы летим над дельтой Волги - над бесчисленным множеством рукавов и проток, на которые дробится великая река перед тем, как отдать свои воды Каспию. «Пчелка» делает круг над поселком, вытянувшимся вдоль широкой протоки, и приземляется едва ли не на бахчу. Это Оранжереи. Здесь расположен крупнейший в дельте Волги рыбокомбинат. Мы побывали в гостях у рыбников. В те дни весь коллектив комбината жил одним - предстоящим съездом партии. Люди читали и перечитывали проект Программы, обсуждали его на собраниях, обменивались своими мыслями, готовились встретить партийный съезд хорошими трудовыми подарками. На стендах, где вывешены обязательства комбината, четко выделялись две многозначные цифры: 280100 и 3 500. Первая означала центнеры годового задания, вторая - драгоценные центнеры рыбы, которую работники комбината в честь съезда партии решили дать сверх плана. Все это вместе-миллионы банок первосортных консервов, десятки тысяч центнеров копченой, вяленой и соленой рыбы, бочонки знаменитой, всему миру известной черной икры...

Это Богословка?

«Пчелке» пришлось бы сменить не меньше дюжины двигателей, чтобы облететь все те места, где живут и работают хорошие люди, о которых нам рассказывают то в обкоме комсомола, то в редакциях газет, то в совнархозе, а то и просто случайные знакомые где-нибудь в аэропорту или в Доме для приезжих. Сколько называют нам адресов замечательных парней и девушек, к кому обязательно стоит заглянуть «хотя бы на часок»!... В поселке Оранжереи, например, где большинство жителей связано с комбинатом, мы слышим рассказы не только о рыбаках, но и о колхозниках из соседнего Лиманского района. Кто-то побывал там, и вот уж многим из оранжерейцев стало известно имя Ани Максимовой, веселой, глазастой девушки из колхоза имени XXI партсъезда. Говорят, кукуруза на ее комсомольских гектарах поднялась, как лес. В подарок съезду ее звено решило убрать с каждого гектара по шестисот центнеров зеленой массы и по семьдесят - зерна... Слышали мы здесь и о комсомольце Викторе Гужвине из колхоза «Путь к коммунизму», ставшем знаменитым покорителем «голубой целины»... А в Актюбинске нам называют имя молодого сельского врача комсомолки Валентины Лопатиной. Живет она в селе Богословке, приехала туда три года назад сразу после окончания института. Мы проводим небольшое совещание и решаем слетать в Богословку. На нашей карте нет этого населенного пункта, но нам помогают мотористы аэропорта. Они прокладывают, по их словам, «совершенно точный» курс на юг от Актюбинска и советуют лететь по нему «ровно сорок километров»... «Пчелка» стартует. Через несколько минут, пролетев указанное расстояние, мы видим большое село. Калинин делает несколько кругов, выбирая подходящую площадку, потом сажает самолет неподалеку от ремонтно-технической станции. К месту посадки бежит целая армия ребятишек. Детвору обгоняет автомашина. Шофер делает лихой разворот и останавливает грузовик у самого самолета. Ребятишки окружают «Пчелку», человек десять просовываются в люк и, видимо, с нетерпением ждут наших вопросов.

- Это Богословка? - спрашиваем мы и слышим дружный отрицательный ответ.

- До Богословки отсюда километров двадцать!

- Как двадцать?

- А так. Во-он там Богословка, - говорит веснушчатый мальчуган лет пятнадцати и машет рукой куда-то на восток. Калинин смотрит на карту и километрах в двадцати находит крохотную точку - Ключевое.

- Это и есть Богословка, - поясняет мальчуган. - Что Ключевое, что Богословка - все равно. Калинин молча прячет карту и со словами: «Вот тебе и совершенно точный курс!» - направляется к сиденью пилота. Вокруг Богословки не оказывается подходящего «аэродрома», «Пчелка» долго кружит над селом, а потом приземляется у крайних домов. Шарахается в сторону стадо гусей, и только коровы, пасущиеся по соседству, продолжают невозмутимо пережевывать свою пищу... И здесь «Пчелка» попадает в окружение целой армии детворы.

- Богословка?

- Богословка! - восторженно отвечают сразу десятка три голосов.

- Валентина Тихоновна, не знаете, сейчас в селе?

- В селе! - с таким же энтузиазмом кричат ребята. - А вы к Валентине Тихоновне? По улице, вздымая тучи пыли, летит, как на пожар, стремительный «газик». Мы идем навстречу машине и просим подвезти нас к больнице. Водитель неохотно соглашается, но мы успокаиваем его:

- Самолет простоит часа три. Успеете еще, посмотрите... Услышав эти слова, мальчишки преспокойно рассаживаются вокруг «Пчелки»... «ЗДРАВСТВУЙ, РУДНЫЙ!» Позади больше трех тысяч километров. Мы идем на Кустанай чтобы побывать в Рудном, у молодых строителей и горняков Соколовско-Сарбайского комбината. Рудный лежит на линии нашего маршрута, мы рассчитываем приземлиться там на каком-нибудь пятачке, но наш расчет вдребезги разбивается непредвиденным обстоятельством. На всем протяжении полета нам, как говорят, везет. Если не считать бакинского «сюрприза», нас всюду сопровождает отличная погода. Ни одного пасмурного дня, ни одной сколько-нибудь существенной тучи на небе... Но вот впереди плотной стеной вырастают грозовые облака. Нам не хочется делать посадку в голой степи, и «Пчелка» начинает искать узкие коридоры в темно-синих нагромождениях туч. Эти коридоры уводят нас в сторону от прямого курса, но иного выхода нет. Справа и слева от нас вспыхивают острые зигзаги молний. «Пчелка» разрывает сетку дождя, устремляется в небольшие просветы, обходя опасные грозовые тучи, и снова попадает под дождь. Больше часа мы петляем по узким коридорам и наконец вырываемся в зону голубого неба. К Кустанаю мы подходим не с юго-запада, а чуть ли не с севера. Рудный остался в стороне... Лететь туда нельзя: в аэропорту нам сообщают, что город закрыт сплошным грозовым фронтом и вряд ли можно ждать улучшения к ночи. Но мы не хотим терять драгоценного времени и решаем ехать к горнякам автобусом: не век же летать на «Пчелке»! Еще в автобусе мы слышим восторженный рассказ о городе. Нашим попутчиком оказывается молодой парень, помощник машиниста электровоза с Соколовского рудника. Он провожал стариков - отца и мать, приезжавших к нему в гости с Урала, и сейчас возвращается домой. Звать его Геннадий. Он признается нам, что «бывал во многих городах, объехал весь Урал, но такого, как Рудный, еще не видел».

- Вы убедитесь сами, - говорит Геннадий. - У нас все, как в Москве: проспекты, шоссе, клумбы, скверы... Есть даже «Детский мир». Есть, между прочим, кинотеатр без контролера... Но все это цветочки! Знаете, каким будет город через несколько лет? И он начинает рассказывать о будущем Рудного. Нынешние кварталы станут его окраиной. Центр переместится в другое место - туда, где сейчас поселок Алексеевка. Город будет утопать в зелени, а лесные полосы защитят его от степных ветров. Неподалеку от города, на реке Тоболе, построят водохранилище, а вокруг него - санатории, дома отдыха, пионерские лагеря... Не знаем, как выглядит Рудный с высоты «пчелиного» полета, но с земли он кажется нам прекрасным. Широкие улицы-проспекты, цветущие скверы, большие, светлые здания... Здесь все построено широко и щедро много простора, света. Мы едем по городу и говорим:

- Ну, здравствуй. Рудный!...

- Понимаете, какая штука... Мы должны к сроку сдать сорокапятихвартирный дом № 6 в 4003-м квартале. Дом уже готов, а сдавать мы его не можем. После покраски окоп и дверей надо убрать мусор, грязь. Полы стругали - все комнаты в стружках. Комсомольцы «СУ-24» правильно решили: пусть ребята думают, что без их помощи строителям не справиться с выполнением плана. Да и на самом деле помощь ребят на подсобных работах была нужна. Но главное оказалось не в этом. Школьники не только работали, но и узнавали, сами того не замечая, много неизвестных им раньше вещей. Комсомольцы-строители незаметно, словно между прочим, рассказывали каждому, как возводится дом, как монтируют комнаты, как работает строгальная машина, укладывается паркет. И школьники, участвуя в уборке помещений, понемногу проникались чувством, что и они сами строители. «Смотрите, - бежит школьник к прорабу, - моя комната готова!» Как это здорово звучит - «моя комната»! Да, ребята узнали много интересных вещей за эти дни, проведенные на стройке. Но главное, они почувствовали гордость за свой труд, испытали ни с чем не сравнимую радость, когда сами увидели плоды своих трудов. И мы тоже поняли: вот это и есть воспитание в процессе производства. Наблюдая за тесным контактом школьников и рабочих, мы заметили интересное явление. Ведь мы думали, что этот контакт будет содействовать только воспитанию школьников. Но оказалось, что такой контакт имеет и обратную силу. Он оказывает большое воспитательное действие на самих рабочих. Мы назвали это явление взаимовоспитанием. В конце каждой недели в моторном цехе ремонтно-механического завода № 2 вывешиваются табеля успеваемости учащихся 10-го класса 147-й школы за неделю. А в том же 10-м классе вывешивается регулярно недельный и месячный графики выполнения плана цехом. Результаты превзошли все ожидания. Здорово подействовало это новшество и на школьников и на заводских комсомольцев. Ох, как неприятно учащемуся знать, что в цехе, где тебя уже считают за своего, красуется твоя двойка! Теперь хоть на завод не показывайся - засмеют. Ну, а рабочим парням каково? Взялись ребят воспитывать, учат жизни, и вот тебе - сами план недовыполнили, а об этом теперь вся школа узнает. Неприятно, ох, как неприятно! Вот и стараются комсомольцы завода и школы, чтобы друг перед другом в грязь лицом не ударить.... Рано утром над Наримановским районом - перекличка заводских гудков. Люди идут на работу. Среди них группа парней, веселых, загорелых, жизнерадостных. И каждый - это стало законом в районе - отвечает за своего младшего товарища, школьника. Это подарок комсомольцев района съезду родной партии. И каждый счастлив подарить партии самое заветное-тепло своей души.

150 минут у врача

Что такое трудовая доблесть? Конечно же, это - проявление в труде душевного мужества, стойкости, благородства. Это смелость и новаторство в любом деле. Это - высокое мастерство, богатый опыт, щедро использованные человеком не во имя личного блага, а во имя блага Родины. Конечно же, это и повседневная, важная, нужная, может быть, и не всегда заметная работа рядового труженика, не знающего, что такое покой, труженика высоких свойств души, всегда бескорыстного, в любую минуту дня и ночи готового прийти на помощь человеку...... Для Валентины Лопатиной наш прилет на «Пчелке» - полная неожиданность. Она смущенно поправляет пряди белокурых волос и никак не может поверить, что у нас не вынужденная посадка, что мы специально прилетели в это село, чтобы встретиться именно с ней, Валентиной Лопатиной, сельским врачом.

- Вот уж никогда не ожидала, - говорит она, смущенно улыбаясь, и вдруг, оживившись, предлагает: - Поговорите-ка вы лучше с Тареновой. Хорошая девушка. Студентка из Алма-Аты, проходит у нас в больнице практику. Комсомолка. После института поедет работать в село...

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.