Ивановские мадонны

– К Валерию схожу...

– Только и время сейчас!

– Пойду. Скажу ему, как же так... Может, подскажет что? Все-таки брат твой...

Муж в отчаянии махнул рукой. Алла поднялась с постели, оделась и вышла в ночь.

Мерцала на небе Венера, легкий свет ее как будто успокаивал, вселял надежду. Валерий встретил с улыбкой:

– До сих пор не можешь прийти в себя?

– Слушай, а если я не выйду? – Она смотрела на него серьезно, с тяжелой тоской в глазах.

Валерий поначалу с некоторой оторопью, а потом весело рассмеялся:

– Сколько лет работаю главэкономистом на фабрике, а такое впервые слышу. Ты что, Аль, а?

– Я серьезно.

– Н-нет, не бывало еще такого... Будешь первой, учти! А ведь ты у нас все же депутат Верховного Совета республики, Герой Социалистического Труда...

– Я ткачиха, потому и депутат и герой... А вы вон меня куда!..

– Ничего, старушка-бабушка, придется привыкать к новым обязанностям. На то и жизнь наша, чтобы ее вот так вот, во! – Валерий зажал кулак. – Обуздывать ее надо, жизнь...

Наутро Алла все же не совладала с собой: шагали ноги в одну сторону, а привели в другую.

– Не вышла? – нахмурился директор фабрики.

– В цех свой пришла. Там она, – доложили директору.

– Ладно. Пускай попрощается... Дело-то человеческое, понятное... – Рыбин мог сказать такое только сейчас, в отсутствие Мелентьевой. А скажи ей самой – быстро сядут сивке-бурке на загривку. Понятливость да душевность не всегда показывать надо...

Ну, вот и цех... Прощай, гудящий, стозвонный, пропахший маслом, пряжей и тканью! Прощай, родной! Прощайте, юность и молодость!

– Сама сегодня поработаю... На прощание, – улыбнулась она виноватой улыбкой. Больно было подругам смотреть в ее осиянные глубокой грустью глаза: словно не глаза это были, а сама человеческая душа.

Легким нажатием оттянула пусковую ручку... Станок задрожал, загрохотал: забился меж нитями многотруженик-челнок. несущий уточную нить... Что и проще, кажется, ткацкого ремесла? Вот здесь бегут продольные нити, а вот здесь мечется челнок с поперечными нитями. Словно перекрестие судьбы. Нить на нить, нить за нитью – ткется полотно, ткется судьба...