Мисс Мэри сказала мистеру Вильсону:

- Милый Вильсон, будем откровенными. Ведь вы сами должны понять: с завтрашнего дня мы будем супругами. У каждого из нас есть какие-нибудь тёмные пятна в прошлом. Расскажем же друг другу историю своей жизни.

- Я должен начать, не так ли? - опросил мистер Вильсон.

- Начинайте, - ответила мисс Мэри, - но только всё подробно, без пропусков.

- Хорошо, - ответил мистер Вильсон, поудобнее усаживаясь в кресло и закуривая сигару. - Родился я в Мериес, в Канаде. Отец мой, милая Мэри, был добряк с телосложением Геркулеса. Несмотря на то, что мне тогда ещё не было и пяти лет, я хорошо помню, что моего отца посадили в тюрьму: он для нас добывал деньги, как умел. От Мериес до самых озёр нет богатого человека, который бы по сей день не вспоминал прославленную банду моего отца.

Он грабил богатых фермеров и тем самым накопил для нас значительный капитал.

Вспоминается, что меня, четырёхлетнего мальчишку, он взял с собой посмотреть - в качестве подарка к моим именинам, - как они совершат налёт на одного богатого фермера у озера.

«Через год я тебя возьму с собой снова», - пообещал он, но, увы, наша мечта не осуществилась, так как отец получил десять лет тюрьмы.

Как сейчас помню, он перед судом оставался хладнокровным и после вынесения приговора произнёс: «Господа, благодарю вас от имени своих детей. Каждый день я тратил на себя в среднем по два доллара. За год я истратил бы семьсот тридцать долларов, а за десять - семь тысяч триста. Благодарю вас, господа, ещё раз от имени моих детей за эти семь тысяч триста долларов, которые достанутся им. Ура!»

После отца хозяйство повела мать. Ей вздумалось покинуть деревню и переселиться в город. Но тут возникли затруднения в связи с продажей поместья, так как мать запросила за него намного больше его настоящей цены. Тогда она решила поместье застраховать. Все ценные вещи мы тайком продали. Мне как раз исполнилось шесть лет, когда моя мать подозвала меня к себе и сказала: «Милый мальчик, я думаю, что твой отец будет гордиться тобой. Несмотря на твой юный возраст, ты проявляешь чрезвычайную смышлёность и подаёшь большие надежды. Скажи, хотел бы ты видеть большой огонь? Знаешь, такой огонь, какой вспыхнул бы при пожаре нашего дома с пристройками?»

«Конечно, мне хотелось бы увидеть нечто подобное», - ответил я ей. После этого моя мать продолжала: «Ты, кажется, хотел иметь коробку спичек? Так вот тебе пять коробок, и если тебя это позабавит, пойди в сарай и зажги там сноп соломы, но держи язык за зубами, не то тебя отец, как вернётся из заключения, убьёт, застрелит, как негра Тори. Понял?»

Я поджёг всю ферму. Заработали мы тогда свыше шестидесяти тысяч долларов. В награду за это мать купила мне библию в роскошном кожаном переплёте; один квадратный сантиметр кожи, из которой был сделан переплёт, ценился в один доллар двадцать пять центов. Говорили, как будто бы это была кожа вождя племени сиу. Позднее мы узнали, что упомянутый вождь жив, а торговец библиями нас просто надул.

После переезда в Нью-Йорк моя мать не сидела сложа руки. Эта предприимчивая женщина задумала стать владелицей большого цирка, в котором должны были выступать настоящие индейцы.

Она поместила в западных газетах объявление о том, что принимаются на работу краснокожие с хорошим телосложением и красивыми голосами. Явилось их около тридцати. Случайно среди них сказался и вождь племени сиу Годадиаско, или, проще, Звоночек, как раз тот, кожу которого нам якобы продал торговец библиями.

Моя мать в этого краснокожего влюбилась. И на восьмом году моей жизни у меня появились новые братики-двойняшки, забавные сиу-канадцы с бронзовым оттенком кожи. Мать не могла кормить их грудью, а так как Годадиаско не хотел, чтобы его детей кормила француженка, ибо французы в своё время перестреляли многих индейских повстанцев, то кормилицей детей стала негритянка. И случилось, что отец моих новых братиков полюбил эту негритянку и, когда мне исполнилось ровно девять лет, уехал с нею на Запад, нарушив договор с цирком моей матери. Мать обратилась в суд. Годадиаско, или Звоночек, был арестован и при очной ставке с моей матерью грубо оскорбил её. Она выхватила револьвер и застрелила его.

Суд присяжных оправдал её, а цирк вскоре стал местом встреч и свиданий высокопоставленного нью-йоркского и бруклинского общества.

За пятьдесят центов мать демонстрировала меня в цирке, так как я, в то время уже девятилетний мальчишка, в дни её судебного процесса кричал: «Если вы осудите мать, то я перестреляю всех присяжных девятого, десятого и одиннадцатого классов».

- Ох, - вздохнула мисс Мэри, - как я вас за это уважаю, Вильсон!

- А затем, - продолжал мистер Вильсон, - когда мне было десять лет, я удрал из Бруклина с девятилетней девчонкой, украв из дому десять тысяч долларов. Мы вместе с ней отправились вверх по течению реки Гудзон, от фермы к ферме. Шли без остановки, а если и останавливались, то только для того, чтобы сесть под деревом и нашёптывать друг другу сладкие словечки».

- Ах, дорогой Вильсон! - воскликнула с восторгом мисс Мэри.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.