Принято считать, что произведение искусства - картина, скульптура - уникально и неповторимо. Правда, существуют авторские повторения, так называемые реплики, но обычно они беднее подлинников, потому что, как это ни покажется на первый взгляд странным, очень трудно повторить самого себя, заново вызвать в себе прежний строй мыслей и чувств, уже пережитое и преодоленное. Копии же всегда бледнее подлинников, да и не все произведения так просто скопировать: попробуйте сделать копию с холста размером 5 на 6 метров, как, например, знаменитое «Явление Христа народу» А. Иванова.

Но существуют произведения искусства в сотнях и даже тысячах экземпляров, все из которых - подлинники.

Это эстампы (от французского слова, означающего «оттиск»). А искусство, их создающее, - графика (к графике относятся не только размножаемые произведения, но и уникальные рисунки карандашом, тушью, акварелью и пр.). Эстамп - это станковая гравюра. Она имеет самостоятельное значение в отличие от книжной графики, элементов оформления книги.

Мы говорим: «гравюра», «офорт», «линогравюра». Какая между ними разница? Разница в материале, с которого делается оттиск. Можно вырезать изображение на деревянной доске твердого сорта дерева (бук, груша) - это гравюра на дереве; можно выцарапать на медной пластинке иглой и протравить кислотой - это будет офорт; можно нанести изображение на особый печатный камень - литография; можно вырезать на линолеуме (обычном линолеуме, которым покрывают полы) - линогравюра.

Доска, пластинка натирается краской, затем изготовляется определенное число оттисков: от нескольких десятков с медной пластины до нескольких тысяч с деревянной доски и линолеума. Понятно, что разный материал даст разный по виду оттиск, и, конечно, наиболее четкими, лучшими будут первые оттиски.

Гравюра на дереве (называемая также ксилографией) - самый древний род граверного искусства. Она предшествовала книгопечатанию. Заставки рукописных книг, заглавные литеры, порой целые страницы вырезались на дереве. Широкое распространение деревянная гравюра получила в народных картинках, так называемых «лубках». Позже в профессиональном искусстве гравюра на дереве была вытеснена гравюрой на меди - офортом, а еще позже, с начала ХГХ века, - литографией.

Возрождение деревянной гравюры произошло уже в нашем веке. Художники нового времени как бы заново открыли таящиеся в ней возможности: выразительность штриха, пластичность очертаний, четкое расположение графических масс, мягкие переливы серо-серебристых тонов. В этой технике работали многие замечательные русские граверы: А. П. Остроумова-Лебедева, А. И. Кравченко, Д. И. Митрохин и другие. Среди них выделяется удивительное творчество недавно умершего художника, лауреата Ленинской премии Владимира Андреевича Фаворского, которого с полным правом можно назвать классиком советской гравюры.

Гравюра на дереве, как и вообще гравюра, имеет свои особенности и трудности восприятия. Если изобразительные средства живописи - краски, которыми можно передать все многоцветие мира, то в графике обычно (не считая цветной гравюры) всего два цвета - черный и белый: черная краска и белая бумага. По этому признаку мы можем сопоставить графику и черно-белое кино, где выбор красочных средств столь же ограничен. Однако это не мешает выразительной силе этих искусств.

Язык графики крайне скуп и лаконичен, гравюра производит впечатление не внушительными размерами - в сравнении со скульптурой и живописью это искусство более «камерное», - но она не менее значительна и порой достигает подлинной монументальности.

Перед нами «Портрет Достоевского», исполненный Фаворским в 1929 году.

Безусловно, первое наше впечатление будет такое: образ этот, знакомый и «похожий», чем-то необычен, воспринимается как-то по-особенному. Всматриваясь, мы замечаем, что в отличие от рисунка гравюрное изображение более четко, контурно, над всем преобладает линия - штрих.

Фон дается косым мелким штрихом, столь тонким и мелким, словно он вычерчен остро отточенным карандашом, но на самом деле это острые прикосновения резца, причем, как нетрудно догадаться, гравюра режется по «негативному» принципу: карандаш на бумаге дал бы черную линию, линия от резца на доске при оттиске будет белой. Затем мы видим, что штрих как бы сгущается и у фигуры переходит почти в черное, дробящееся пересекающимися штрихами поле. На самом деле штрих резца становится все реже, и там, где он не коснулся поверхности доски, лежит глухой черный цвет, - им выделен силуэт фигуры писателя.

Фигура писателя обведена одной белой линией, отделяющей ее от темного фона. Линия эта лишена сухости, она трепетно неровна, но удивительно пластична, упруга и точна. Она проведена уверенной рукой мастера. Рука гравера должна быть тверда и безошибочна: одно неверное движение резца - и гравюру нельзя исправить, пропал результат долгой, кропотливой работы.

Фон, созданный мелким косым штрихом, очень красив; у Фаворского он приобретает совершенно особенную серебристость. Этот фон мог бы быть плоским. Гравюра, безусловно, имеет право быть плоскостной, и у Фаворского есть ряд вещей, где нарочито подчеркнута плоскость гравировальной доски. Но в данном случае художнику нужна глубина. Чтобы придать образу жизненность, нужно расположить его в пространстве, но пространство это должно быть замкнутым, сжатым, отвечающим той внутренней сосредоточенности, которой проникнут образ. Поэтому художник сложной разработкой фона, переходом тонов от светло-серебристого к темному отделяет фигуру от воображаемой задней плоскости стены и придает самой плоскости черты конкретности, слегка намечая рамки портретов на стене. Маленькая, казалось бы, ничтожная деталь, но закройте рамки - и вы увидите, как сразу же потеряется иллюзия объемности, останется просто нейтральный фон.

Теперь посмотрите, как скупо и вместе с тем полно дан окружающий писателя мир вещей: стол, кипа листов в руках, стопка книг, чернильница, две свечи - и человек уже показан не только в пространстве, но и во времени.

Писатель встал из-за стола. Утро. Догорели свечи. Суровый, даже аскетичный (это впечатление усиливает глухой черный цвет застегнутого сюртука), несколько сутулый, он держит в руках только что законченную рукопись, весь еще погруженный в недавно передуманное, пережитое. Мы можем многое сказать о писателе, портрет дает к этому богатые возможности. Мы вправе говорить о благородстве облика, о глубокой, сосредоточенности, о сострадании, написанном на лице, о человечности образа писателя. Мы можем многое вспомнить о самом писателе, о его сложной судьбе и его мучительно-сложном творчестве.

Портрет, как видим, дает множество аспектов для размышлений. И это, между прочим, - лишнее свидетельство его незаурядности. Заурядная вещь исчерпывается вся при первом ее рассмотрении. Большое произведение искусства всегда дает простор фантазии зрителя, открывает ему в себе все новые и новые возможности. Казалось бы, скромное «камерное» искусство оказывается искусством больших мыслей и чувств. Выразительность образа, его мужественный лаконизм дают право назвать эту гравюру монументальным произведением.

Черты монументальности характерны для ряда произведений Фаворского, в особенности изображающих исторические события (как, например, в хорошо известных иллюстрациях к «Слову о полку Игореве»). Они овеяны пафосом высокой мысли, в них раздумья художника о далеком или недавнем прошлом Родины.

Среди оригинальных, но малоизвестных произведений Фаворского выделяется гравюра «1919-1920-1921» (исполнена в 1928 году).

Художник поставил задачу - связать воедино события трех суровых лет гражданской войны. Это кажется невыполнимым: событий множество, а объем граверной доски невелик. Казалось бы, такая задача превышает ограниченные возможности графики. Она разрешима в искусстве, рассчитанном на длительное восприятие, - в литературе, в кино.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.