Всё это было понятно. Но Агнессу продолжал мучить вопрос: как Валдис и другие товарищи смотрят на неё? Она чувствовала себя такой виноватой в своём прошлом - так она теперь называла всё, что было до встречи и дружбы с Валдисом, Грундонисом и Эрной. Каким пустым казалось это прошлое.

Она уже чуть не задала вопрос: «А что ты думаешь обо мне?» - но вовремя спохватилась: нечего набиваться на похвалы! Надо самой вытравить в себе следы прошлого и учиться не меньше, а гораздо больше, чем до сих пор.

Но Валдис, видимо, и сам понимал, что не ответил на вопрос Агнессы так, как она хотела, и кинул на неё робкий взгляд.

- Надеюсь... - произнёс он, но тут же поправил себя, - я верю, что ты не приблудная. Я знаю тебя...

Он не закончил, и Агнесса так и не узнала, какой Валдис её знает. Уже одно скупое «я верю» наполнило её сердце новыми силами...

Они пришли на станцию с опозданием и встретили Грундониса уже на кладбище.

- Это, очевидно, совсем простая арифметика: расстояние, которое один проходит за час, двое идут два часа, - подтрунивал он над Агнессой и Валдисом.

Грундонис начал расспрашивать о приготовлениях к собранию, о настроениях. Валдис за эти дни многое разузнал. В правление профсоюза местных лесопромышленных рабочих пролез социал-демократ Ошинь. Перед выборами он открыто ругал владельцев лесопилки и попал в правление, даже в председатели. Теперь профсоюз распался. Ошинь работает на предпринимателей, поэтому все левонастроенные рабочие уволены, а профсоюз отказался их защищать.

- На собрании у нас могут оказаться два противника – айзсарги и социал-демократы, - предупредил Валдис.

- В этом нет ничего нового, - Грундонис оставался невозмутимым оптимистом.

Агнесса до самого собрания не встречалась со своими друзьями. Так было оговорено - она должна изображать такую же незаметную деревенскую девушку, какой она была раньше. На вечер они пришли вместе с врачом Эйкеном, как молодые люди, ищущие развлечения.

Агнессе её роль не нравилась. Хотя Грундонис объяснил, что игра эта нужна для пользы дела, чтобы Агнесса в будущем могла выполнять задания, не навлекая на себя подозрений охранки, ей всё-таки хотелось уже теперь стать настоящим бойцом.

Сегодня в старом доме Благотворительного общества можно было увидеть совсем другие лица и другую одежду, чем в рождественский вечер, и настроение здесь было тоже совсем другое. Здесь были неуклюжие, грузные, но сильные парни, в сапогах и домотканных куртках, и девушки с изуродованными тяжёлой работой фигурами. С их лиц ещё не сошёл летний загар, шершавые, мозолистые руки потрескались от мороза и сырости.

Волостной полицейский, горделиво выпятив грудь, стоял перед сценой, тупо и враждебно поглядывая на собравшихся.

- В полицию обычно идут люди с бычьей силой и бараньими мозгами, - оказал Эйкен. - Правда, им особого ума не надо. Они должны, только уметь лупить кого попало.

- Почему вы так высмеиваете опору государственной власти? - засмеялась Агнесса.

- Что же это за государство, которое держится на дубинках и нагайках? - горячился Эйкен. - Вот собрались рабочие да бедняки. У них свой вечер. Но почему полицейский смотрит на них так злобно, словно только и ждёт случая, чтобы избить кого-нибудь?

Не успели они закончить разговор, как ответственный распорядитель вечера объявил:

- Сегодня уездный начальник сообщил нам, что из программы вечера вычеркнуты стихи Леона Паэгле. Однако одно стихотворение, видимо, случайно оставили, и его прочтёт пятилетний Паул Абол, мальчик, не видевший ещё своего отца, который сидит в тюрьме - не за воровство и убийство, конечно.

Занавес поднялся, и на сцену вышел маленький бледный мальчуган с большими голубыми глазами и пепельными волосами.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.