Искать и найти

А на узбеков не похожи. И не таджики, пожалуй. Может, армяне? Но в городе, где семь десятков национальностей, гадать можно долго. Поэтому говорю только, в чем уверен:

– А на узбеков не похожи.

– Мы иранцы, – объясняют парни, – есть такая нация.

– Есть, – говорю, – знаю. Омар Хайям – ваш поэт?

Улыбаются гордо:

– Конечно, наш.

– А где жить лучше, в Ташкенте или здесь? Теперь улыбка снисходительна:

– Конечно, в Ташкенте!

Да, там и дом, и друзья, и заработки не хуже, и полно дешевых фруктов. А здесь – вчетвером в четырнадцатиметровой комнатушке.

Тем не менее при столь несомненных преимуществах родного Ташкента живут в Челнах. Почему? И парни опять хвастаются белыми зубами:

– КамАЗ-то строить надо!

Верно, надо. А строить его в рваных ботинках можно, но скучно. И вот два иранца из узбекской столицы работают в татарском городе, помогают жить русским, латышам, азербайджанцам, бурятам – всем, кому нужна помощь.

До чего же здорово работают эти современные сапожники! Шутят, говорят друг с другом и с клиентами, а руки все время в движении. Все, кроме особо сложной работы, делают на месте, тут же, за пять – семь минут.

Говорят, прогрессивная форма обслуживания – когда приходишь в контору, отдаешь обувь, получаешь квитанцию, кладешь в жилетный карман, а ботинки твои везут на фабрику, где сапожник уже не сапожник, а рабочий, в силу чего и трудится с достоинством. И недели не пройдет – шагай в ту же контору за ботинками, если квитанцию не потерял.

Конечно, прогрессивная форма всегда хороша, по части достоинства. Но меня вполне устраивает регрессивная – когда зашел в дощатую "будочку, сел на табурет, поболтал несколько минут с мастером и потопал домой, попирая асфальт целыми подметками...

А парни, кстати, родные братья. Руслану двадцать один год, Арсену двадцать три. Он уже женат, в Челнах с женой и малышом. Знакомясь, представляется: «Миша».

Удивляюсь: если Арсен, то почему Миша?

Оказывается, есть причина. Еще в Ташкенте поспорил о чем-то с приятелями и проиграл. Ставкой в споре, к сожалению, было имя. Мужчина должен держать слово, и Арсен, ныне Миша, достойно его держит. Вообще по части достоинства он не уступит тем, что приколачивают подметки на фабрике.

Дело, по-моему, объясняется вот чем. Лет пятнадцать назад действительно целый ряд занятий вызывал у молодежи ощущение собственной неполноценности. По профессии можно было судить о человеке. Сапожник – значит, четыре класса, пятый коридор, из интересов – футбол, из развлечений – полбанки на троих.

Сегодня мы куда осторожней в суждениях. Сплошь и рядом уборщицами служат студентки-заочницы, слесарь-сантехник пишет неплохие пейзажи, ночной сторож, благо ночи длинны, читает Светония и Тацита, молодые преподаватели технического вуза сколачивают бригаду и .на весь свой долгий отпуск отправляются в сибирский колхоз ставить коровники. Всеобщее среднее образование медленно, но верно делает свое дело: выравнивая уровень культуры, выравнивает престиж профессий. Не занятие важно, а человек!