Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина...

В устной речи слово «имени» часто опускается, говорят: библиотека Ленина, Ленинская библиотека. Ей немногим больше ста лет. Для такого учреждения возраст довольно скромный. Но мы не мыслим столицы без нее, как без Красной площади, университета. Почему?

Проще простого объяснить это утилитарными мотивами: крупнейшее книгохранилище, там мы получаем книги, которые нам необходимы, следовательно, и библиотека необходима также. Все это так и не совсем так. Потому что мы не просто ценим, мы любим эту библиотеку. Любим как часть нашей истории, часть нашей судьбы.

Итак, с чего и как началась она, библиотека имени Ленина?

В цепи имен, с которыми связана история создания библиотеки, имен блестящих, есть одно, которое известно далеко не многим. Это имя директора Пажеского и Кадетского корпусов генерал-адъютанта Демидова. Какой же вклад в историю внес этот генерал-адъютант? Почему сегодняшние историки от случая к случаю, но вспоминают его, тем самым выделяя из тысяч других давным-давно забытых генералов и адъютантов? Его имя вошло в историю, потому что он не сделал ничего.

Да, случается и такое. Николай I, например, был глубоко убежден, что Пушкин прославится как «поэт его окружения». Вышло наоборот: имя Николая I действительно часто встречается на страницах многих современных изданий, но лишь потому, что он имел отношение к Пушкину.

Спросите сейчас прохожего: кто такой Румянцев?

— Румянцев? – Он поднимет глаза к небу. – Полководец вроде.

— А может, какого другого Румянцева вспомните?

— Другого? Вот Ленинская библиотека раньше Румянцевской называлась... Значит, собиратель книг.

Да, о государственном канцлере, графе, кавалере многих орденов, владельце огромного состояния Николае Петровиче Румянцеве через два с половиной века после его смерти вспоминают главным образом как о собирателе книг.

Комплектованию его уникальной библиотеки помогло то, что вокруг высокопоставленного и образованного мецената группировались многие русские ученые. «Группировались» – очень вежливое слово. На деле было проще – профессиональные науку и литературу тогда представляли лишь отдельные яркие личности. Замечательному драматургу Фонвизину, к примеру, необходимо было где-то служить, нужно было иметь покровителя. И этим покровителем был граф Панин.

Вот и крупнейший русский филолог А. X. Востоков тоже служил. Служил личным библиотекарем графа Румянцева. И именно Востокову мы обязаны составлением каталога рукописей Румянцева, изданного в 1842 году.

Н. П. Румянцев умер, не оставив письменного завещания. Владельцем уникальной библиотеки стал его брат, который обратился к царю с просьбой передать ее Пажескому корпусу, называвшемуся тогда «рассадником российского рыцарства».

Вот тут-то и выплывает из небытия под звон шпор и блеск аксельбантов фигура генерал-адъютанта Демидова. Скорее всего он был большим лентяем: ему не хотелось возиться с книгами и прочими «штатскими штучками». И граф воспользовался приемом «стихотехники», которая, как выясняется, пользовалась популярностью еще в те годы. Он отказывается от подарка,

избрав ловкий предлог: «Оное заведение с большой удобностью могло бы быть передано в ведомство Министерства народного просвещения», – и тем самым оказывает русской культуре неоценимую услугу. Кто знает, что сотворили бы с редкими книгами «рыцари из рассадника»? А министерство в 1831 году открыло «Румянцевский музеум» с такой надписью на фронтоне: «От государственного канцлера графа Румянцева на благое просвещение». Правда, на этом министерство посчитало свою миссию законченной, средств на его содержание выделяло с каждым годом все меньше и меньше... Наконец, директор «музеума» В. Ф. Одоевский подал докладную записку, в которой предлагал перевести музей в Москву или закрыть вовсе.

И надо же такому случиться, что эта докладная попала на глаза попечителю Московского учебного округа Н. В. Исакову, который еще несколько лет назад выдвинул план создания Московской публичной библиотеки. Надо ли говорить, с каким энтузиазмом он взялся за «пробивание» предложения Одоевского!

Надо же такому случиться... А вы обратили внимание, что такие «случаи» чаще всего происходят с энтузиастами, людьми, одержимыми какой-то большой идеей? Ньютон «случайно» открыл закон всемирного тяготения, Колумб «случайно» причалил к берегам Америки...

Энтузиазм – душевный подъем, стремление к какой-либо цели. Так что же удивительного в том, что случайности происходят прежде всего с людьми, имеющими цель и к ней стремящимися? Например, генерал-адъютант Демидов от случайностей был застрахован прочно. Недаром таких людей называли «столпами самодержавия». Столп – это то же, что и столб, только побольше. А какие случайности могут произойти со столбом? Ну, сгнить он может. Но это уже не случайность, а закономерность.

Энтузиасты же горят. Они горят идеей, а потому – очень часто – и на кострах.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.