«Игры» в Братееве

Не скрою. Мне симпатичны эти люди — интеллигентностью, спокойной, взвешенной уверенностью в том, что отстаивают правое дело: самим строить свою жизнь. Нет, не в русле престижных поездок и приобретений — гражданского самосознания.

Я спрашивал, зачем они занимаются этим, не щадя времени, сил — физических и душевных. Слышал в ответ: на работе мы — винтики, в партийных, профсоюзных организациях — тоже; здесь у нас есть голос, мы можем решать... Говорили еще: мы учимся экономике и юриспруденции, мы учимся слушать и слышать — не приказ, не «указиловку»! — разум и совесть.

И главный довод: дети. Их в Братееве 20 тысяч. Что ожидает ребят здесь, в микрорайоне, на своей малой родине? Удушливый смрад, свалки, «подъездная романтика»?

Школы микрорайона забиты. Через год в одной из них будет 24 (!) первых класса (1 класс «Щ», представляете?). А когда эти ребята подрастут — чем занять их? И это стало заботой комитета.

Валентина Амелина, учительница, после полугода хлопот («все говорят «да», улыбаются») выбила восемь комнат и ставки преподавателей для братеевского филиала Дворца пионеров. Она же организует семейный кооператив «Семь я» (десять тысяч дотации выделил молодежный центр «Эхо» при райкоме комсомола). Девочки с помощью родителей станут шить из текстильных отходов красивые вещи — модели уже найдены, договоры с потребителями заключены...

О том, что они заняты «самодеятельностью», конечно же, известно на службах, и редкий начальник упустит случай сказать: работой, дескать, надо заниматься, а не «неформальщиной». Многих вызывали в парткомы, убеждали: «Зачем вам какие-то неформальные движения? Бросайте комитет!.. Вы же порочите честь коммуниста...»

...Вячеслав Алексеевич Желтов, первый секретарь райкома партии, в то конфликтное время — да и позже! — так ни разу и не был в Братееве. Только через семь месяцев после создания комитета произошла первая встреча секретаря с лидерами самоуправления. Состоялась она в райкоме. Событию предшествовала подготовка, напоминающая мероприятия перед встречей «на высшем уровне». С инструктором райкома члены комитета не раз и не два обговаривали: сколько человек будут принимать участие? какие темы обсуждаться?

Братеевцы пришли в райком, разумно посчитав, что тот, кто первым протягивает руку, выигрывает. Было сказано немало верных слов о консолидации усилий, о том, что необходимы взаимопонимание, терпимость (правда, взаимопонимание и терпимость виделись райкому как подчиненность комитета ему... Впрочем, об этом после...).

А что же стройка на пустыре? Пикетов больше не было. Комитет начал действовать легально-аппаратными методами: вели переговоры с проектировщиками, работниками Моссовета... Довольно быстро те согласились переместить стройку полиграфического комплекса подальше от жилья, за реку Городня, и оставить речку в естественном русле (первоначально планировалось забрать ее в коллектор). Но братеевцев это не удовлетворило, ведь на пустыре планировали возвести еще десятка два сооружений: фабрику легкой промышленности, проектный институт, автовокзал, метродепо, троллейбусный парк, склады...

И тогда родилась мысль о референдуме. Ничего подобного в стране еще не было. Жителям предложили два проекта застройки пустыря — на одном, разработанном проектировщиками, были все промышленно-транспортные сооружения. На другом, выдвинутом комитетом, — парк, аттракционы, стадион, бассейн. И опять тяжелейшая оргработа: отпечатать бюллетени — скидывались из своих личных бюджетов; нужны мегафоны и урны — помог центр «Эхо» и исполком; 150 членов комитета дежурили на пяти участках для голосования (отгулов за это никто, естественно, не получал)... В референдуме приняли участие 70 процентов взрослых жителей Братеева. За проект, представленный проектировщиками, высказались 58 человек. За проект комитета — 21 с лишним тысяча.

Тут вот еще что... Приходилось слышать: «А может ли какой-то Иван Иванович, не обремененный экономическими и политическими знаниями, решать судьбу проектов, разработанных специалистами?» Знаете, по-моему, может. В Швейцарии за сорок лет прошло около 200 референдумов. Один из последних: переходить ли с 41-часовой рабочей недели на 39-часовую при неизменной зарплате? Казалось бы, ясно,- каким будет решение. Однако большинство высказалось против перехода — швейцарцы беспокоятся об экономическом потенциале страны...

Так что не надо отказывать людям в государственном мышлении.

Депутаты районного Совета, которые собрались на сессию, чтобы обсудить застройку близлежащей к Братееву зоны (ее по инерции еще продолжали называть промышленной), знали об итогах референдума. Потому нелегко им было. Как выбрать: голосовать за решение народа или за мнение специалистов? Проголосовали «и нашим, и вашим» (и то какое мужество надо иметь!): от промышленных объектов отказаться, строить в зоне только троллейбусный парк, метродепо, филиал библиотеки имени К. Д. Ушинского, помочь братеевцам в создании парка.

Главный инженер проектов десятой мастерской института Генплана Москвы Николай Викторович Борисевич по этому поводу назвал комитет «оголтелой кучкой» и добавил:

— Строительство парка — прожектерство! Тоже мне Нью-Васюки! Откуда взять деньги?! Помянете мое слово: пустырь там будет и через пятьдесят лет. А гектар земли, между прочим, в Москве стоит два миллиона...

Два миллиона!.. Только вот непонятно, кто и кому платит их? И отчего тогда в столице так много одноэтажных предприятий и складов, и пустырей, и свалок? Почему экономический аспект нового строительства отрегулирован так худо? Директор будущего полиграфического комплекса Василий Трофимович Пилько сказал мне, что в прерванное строительство уже успели вложить около 300 тысяч рублей. На чей счет будут списаны убытки? Госкомиздата? Или жителей Братеева? Или тех, кто принимал решение о стройке?

Уже год как строительство комбината «заморожено». Столько же времени уйдет на «привязку» к новому месту. А ведь надо еще дождаться решения: куда его перенесут. Значит, комбинат пустят как минимум на два года позже. А стало быть, полиграфисты не получат около 40 миллионов рублей прибыли, а нам не достанутся миллионы книг. Что же, и за эти потери винить братеевцев? Или все же тех, кто принимал необдуманное решение, начинал строительство втихаря? А если виноваты они, то как будут наказаны? Подозреваю — никак...

Да и весь микрорайон, выяснили члены комитета, построен в зоне отчуждения нефтеперерабатывающего завода. Городская санэпидстанция разрешения на его строительство не давала. Те же, кто распорядился строить,, превысили свои служебные полномочия и должны (в принципе) отвечать перед законом. Вот и направил комитет письмо в городскую прокуратуру, требуя найти и наказать виновных.

Из городской прокуратуры (дело было в октябре 1988 года) письмо моментально спустили в районную, из районной — обратно в городскую, отписав братеевцам: подобные дела не входят в компетенцию райпрокуратуры. Сделав такой ход, Фемида и на письмо вроде ответила, и время потянула. В городской же прокуратуре письмо благополучно лежало (до мая!), пока его судьбой не поинтересовался ваш корреспондент. Только тогда служители закона нехотя зашевелились.

Десятилетиями строили где хотели, что хотели и сколько хотели. Сейчас — иное. Надо думать, считать, разрабатывать варианты. Надо советоваться с людьми. Надо аппаратное ведомственное самоуправство подчинить народному самоуправлению. Но бьется, бьется в чиновничьих умах: а надо ли?!