И все за одного

Но чего только не случается в гонке! На одном из спусков Тихонова вынесло с трассы, а здесь еще коряга, и как не бывало его новенькой лыжи. В щепки...

Дитер Шпеер из ГДР выручил, отдал свою «карху». Впрочем, об этом случае писано-переписано... А вот о том, как выкручивался на своем этапе второй гонщик нашей команды, Сафин, известно поменьше.

Ушел он на дистанцию десятым. Веселого, конечно, маловато. Тут уж не до раскачки, хочешь не хочешь, а поторапливаться приходится. Буря, натиск — вот каким был бег Сафина в тот день. Всю душу вложил он в гонку, все отдал ей.

Сразу же долой перчатки, приклад к подбородку, и выстрелы. В сторонке ахали: «Словно из автомата палит». Закончил дистанцию Сафин... первым. Остальным уже было малость полегче.

...Вернемся на стрельбище. Очень уж хочется пообстоятельнее познакомить вас с тем, что здесь происходит.

Сюда, кстати, обычно спешат и зрители. А поскольку состязания биатлонистов из года в год проводятся на одних и тех же трассах, то и публика собирается постоянная, искушенная в тонкостях этого вида спорта. Новосибирск, Кирово-Чепецк, Ижевск так же любимы биатлонистами, как, например, велосипедистами Тула. Частенько встречаю в этих городах продавца мясного магазина, что в Москве у Павелецкого вокзала, В. Захарова. Столица скуповата на крупные состязания по биатлону, поэтому зимой Захаров регулярно берет отпуск и вслед за командами отправляется в турне по Сибири, Уралу.

В ожидании участников эдак минут десять публика перетаптывается возле линии огня, пускает парок изо рта, судачит о шансах. И как бы ни готовили вас к появлению лидера сообщения диктора, крики тренеров и запасных, сопровождающих участника, все равно его появление на стрельбище всегда неожиданно.

Раскрасневшийся, с пятнами пота на комбинезоне, он врывается на уютную поляну из иного, яростного мира, и нет ему дела до того, что творится вокруг.

Палки в снег и — к барьеру. Скупым жестом бывалого дуэлянта срывает винтовку; с ней он и будет сейчас пытать счастье. Лицо биатлониста, и взгляд, и движения, каким бы добродушным он ни был в жизни, теперь выражают одно — безжалостную охотничью страсть.

Что он испытывает в эту минуту? Какие громы и молнии бушуют в нем? Весь мир, все его доступные человеку ощущения сузились сейчас до пяти темных шаров.

Именно здесь, на стрельбище, неизменно брал свое Виктор Маматов — в минувшем сезоне двукратный олимпийский чемпион сказал спорту «спасибо и прощай».

Человек невозмутимый и обстоя» тельный, инженер Маматов оказался последним представителем старой гвардии наших биатлонистов. Только он сумел выдержать натиск молодых, взвинченные ими скорости.

А ведь, как и его сверстники, Маматов никогда не был докой в беге, куда там, тихоходом слыл. Только все равно, даже в последние годы, когда все чаще и чаще молодые обгоняли Маматова на лыжне, движение этого спортсмена по дистанции ни у кого не вызывало улыбку сочувствия. Маматов был грозен для всех до конца. Два года назад на чемпионате мира в Финляндии Маматов ушел на последний этап (его обычное и законное место) раньше норвежца Нордкильда на 11 секунд. Для биатлона это пустяк, такая разница обычно не сулит спокойной жизни лидеру.

Но в той гонке кончилось все тем, что километра за два до финиша тренер норвежца подбежал к обессилевшему Нордкильду и посоветовал расстаться с надеждой превзойти советского лыжника — как бы остальные не настигли. Так измотал его спокойный и вроде бы неторопливый Маматов.

На последнем этапе выступал сибиряк и в Саппоро — его лебединая песня в большом спорте. По крайней мере трое отрядились за ним в погоню, сильно полагались они на то, что вот-вот настигнут Маматова в лесу, но снова уверенно и спокойно завершил он начатое.

В тот день советские биатлонисты праздновали свою вторую олимпийскую победу в эстафете. Вообще же за последние шесть лет они не знают поражений в этом упражнении, чему есть, на мой взгляд, весьма любопытное объяснение.

Первое поколение советских биатлонистов сформировалось в основном из лыжников, которые не раз участвовали в гонках патрулей. Стреляли тогда по надувным футбольным камерам с различных дистанций — от 100 метров до 250. Гонки эти и поныне проводятся, правда, без былой популярности.

Особенно любимы эти состязания были в Красной Армии. Как-то мне довелось увидеть фотографию, на которой был изображен эпизод гонки патрулем в партизанском отряде. В шинелях и ватниках, с автоматами и рюкзаками за плечами, бойцы лихо мчались мимо судьи-контролера. А происходило это студеную зиму 1942 года. Правила патрульных гонок были просты, суровы, рассчитаны на смекалку и взаимовыручку. Обычно бежали 20 километров, но иной раз командиры прокладывали дистанцию и подлиннее. Стреляли из винтовок и автоматов, а случалось, метали гранаты. Бежали в полной солдатской выкладке. Одним словом, подготовку бойцы получали разностороннюю, и главным девизом этих гонок было: «Один за всех, все за одного».

И вот этот-то дух товарищества, стремление прийти на помощь неудачнику, пусть даже в ущерб себе, первые наши биатлонисты впитали «с молоком», а позднее, и это самая огромная их заслуга, бережно передали своим наследникам.

Само собой, эти качества особенно ценились и ценятся в эстафете, где иной раз биатлониста с отменными показателями в индивидуальной гонке заменяют спортсменом с более развитым чувством коллективизма.