Отец – единственный человек, который мог бы остановить сумасбродку – был в отъезде, о муже и крошечном сыне она не задумывалась ни на секунду. Через их городок, отправляясь на театр военных действий, только что прошел Конно-польский полк, и, переодевшись в казацкий наряд, Надежда поскакала на своём Алкиде за ним. Нагнав его и назвавшись Александром Соколовым, сыном помещика, она получила позволение следовать за казаками.

«Казак-девица», а не «гусар-девица»! Но это, согласитесь, совсем не так романтично, как возникшая позже легенда.

«Итак, я на воле! Свободна, независима! Воля, драгоценная воля кружит голову мою восторгами от раннего утра до позднего вечера! Свобода, драгоценный дар неба, сделалась, наконец, моим уделом навсегда! Я ею дышу, наслаждаюсь, ее чувствую в душе и сердце!»

Да, она действительно наслаждалась тяготами походной жизни, голодом, усталостью, а больше всего – боями, свистом пуль. Хотя… сама признавалась позже в своих «Записках», что ни разу не пролила человеческой крови. Жестокость воина была ей не свойственна.   

Верный Алкид не раз чудом вывозил свою хозяйку из самых опасных переделок, и его случайная гибель стала для Надежды серьезнейшим ударом: гибель товарищей по полку она переносила хладнокровно, коня же оплакивала самыми настоящими слезами.

Шло время, и постепенно искательница приключений вполне освоилась с походной жизнью.

Александр Соколов  участвовал во многих битвах, всюду проявляя храбрость и не вызывая никаких подозрений у сослуживцев. За спасение раненого офицера в разгар сражения «он» был награжден солдатским Георгиевским крестом и произведен в офицеры, с последующим переводом в Мариупольский гусарский (наконец-то!) полк.

Полк в конце марта был направлен в Пруссию, откуда Дурова написала письмо отцу, прося прощения за свой поступок и требуя «позволить идти путём, необходимым для счастья». Это письмо живший в столице дядя Надежды показал знакомому генералу, и вскоре слух о «кавалерист-девице» дошёл до самого императора Александра I, который повелел доставить к нему «сей уникум, не раскрывая инкогнито».

Буквально умирающего от страха новоиспеченного гусарского офицера доставили к государю вместе с рапортом его начальника, главнокомандующего Буксгевдена, с самыми лестными отзывами о боевых качествах Соколова. Император, ожидавший увидеть, по-видимому, что-то экзотическое, из ряда вон выходящее, узрел перед собой невысокого, худого и бледного юношу, который ничем не походил на легендарных амазонок. Может быть, поэтому, неожиданно для самого себя, и задал вопрос:

– Я слышал, что вы не мужчина, правда ли это?

– Да, ваше величество, правда! – пробормотал «юноша».

Император и свита оторопели. Первым пришел в себя Александр, который в достойных выражениях отдал дань мужеству и героизму мадемуазель, которую он лично желал бы наградить и с почестями отправить домой…

Мадемуазель едва ли не впервые в жизни повела себя по-женски. Она рухнула на колени и громко зарыдала:

– Не отсылайте меня домой, ваше величество!  Я умру там, непременно умру! Не заставьте меня сожалеть, что не нашлось ни одной пули для меня в эту кампанию! Не отнимайте у меня жизни, государь! Я добровольно хотел ею пожертвовать для вас!

- Чего же вы желаете? – спросил еще более ошеломленный император.

– Быть воином! Носить мундир, оружие! Это единственная награда, которую можете дать мне вы, государь! Другой для меня нет! Я родилась в лагере, трубный звук был колыбельной песнею для меня! Со дня рождения люблю я военное звание; с десяти лет обдумывала средства вступить в него; наконец достигла цели своей – одна, без всякой помощи. На славном посту своем поддерживалась одним только своим мужеством, не имея ни протекции, ни пособия. Все согласно признали, что я достойно носила оружие, а теперь, ваше величество, хотите отослать меня домой! Если б я предвидела такой конец, то ничто не помешало б мне найти славную смерть в рядах воинов наших!

Во всяком случае, именно так передала свои слова Надежда Дурова в «Записках». И император… согласился.

– Если вы полагаете,  что одно только позволение носить мундир и оружие может быть вашей наградою, то вы будете иметь ее!  И будете называться по моему имени – Александров. Не сомневаюсь, что вы сделаетесь достойною этой чести отличностью вашего поведения и поступков; не забывайте ни на минуту, что это имя всегда должно быть беспорочно, и что я не прощу вам никогда и тени пятна на нем!..

Александров прослужил в Мариупольском полку около трех лет, а затем попросил перевести его в другой полк. Причина была весьма деликатной: во все еще безусого гусара влюбилась жена полковника, и никогда не бегавший от врага подпоручик предпочел сбежать от греха подальше, ничем, впрочем, не запятнав честь увлекшейся им дамы.

В 1811 году Дурова перешла в Литовский уланский полк, в составе которого приняла участие в боевых действиях Отечественной войны, получила в Бородинском сражении контузию и была произведена в чин поручика. В качестве адъютанта (ординарца) фельдмаршала Кутузова (о чем почему-то умалчивают почти все военные историки, да и невоенные тоже, а если и упоминают, то в оскорбительно-скабрезном контексте), прошла с ним до Тарутина. Участвовала в кампаниях 1813–1814, отличилась при блокаде крепости Модлине, в боях при Гамбурге. За храбрость получила несколько наград.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.