У маяка море почти всегда неспокойно. Пенятся волны, ударяясь о камни, белые гребни соскакивают с волн, спешат скорее добраться до берега, но не успевают и рассыпаются мыльными пузырями.

В шумные штормовые ночи, когда скалы поют тысячами голосов, а море открыто бранится и на всем маячном полуострове царствует ветер, успокаивающе ложится в море переменный свет маяка.

Медленно, неизменно поворачивается лампа и струи света широко проливаются в море, прорезая ночь, дождь и ветер.

Свет утверждает волю человека над стихией.

В далекой древности здесь, где сейчас расстилается море и дикий, выжженный солнцем полуостров, был богатый цветущий край.

Виноградники лежали тучные и плодоносные. Берега кишели рыбой. Хлебные поля приносили богатые урожаи. Благоденствие края поддерживалось системой водопровода.

Защищаясь от орд диких скифов и тавров, идущих с севера, край от моря, от бухты отгородился двойным рядом стен, укрепленных сторожевыми башнями.

Об этом полуострове нет никаких точных сведений ни в истории, ни в литературе, но анализ экономического положения края неуклонно приводил археологов к выводу:

- Здесь должен был существовать город.

Край был богат. В краю велось обширное хозяйство. Край несомненно был торговым. Этому способствовали водные пути. Край был изолирован от всего Крымского полуострова, следовательно: он должен был иметь свой торгово-политический центр - город.

Этим вопросом археологи интересовались давно. Первые раскопки делал Костюшко в 1890 году.

По раскопкам же удалось восстановить экономику края, но города не оказалось.

Были найдены пригородные виллы, мощеные дороги, разделяющие полуостров на четкие квадраты, но самого города не было.

Раскопки приостановились. Всякая надежда на отыскание города археологами была потеряна.

А город существовал.

Две тысячи лет назад греческий историк-географ Страбон записал, что видел на этом месте город.

В прошлом столетии два водолаза, поднявшись на поверхность моря, заявили:

- Мы ходили по улицам города. Мы видели дома и стены...

Это звучало, как бред. Никто не придал этому серьезного значения. Царское правительство не было заинтересовано в раскопках. Наука не подхватила слова водолазов. Они стали легендой о затонувших церквах, о колокольном звоне, который слышится в бурю, о золотых шпилях, виднеющихся в тихую ясную погоду.

Не один малыш, обуреваемый жаждой неведомого, склонялся над водой, до боли, до рези в глазах вглядываясь в зеленую прохладность моря.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.