История острова Сааремаа – это история его борьбы. Ни на одном другом острове или территории размерами, близкими к Сааремаа, нет такого количества памятников сурового военного прошлого. Об этом прошлом рассказывают руины рыцарских замков, двухметровой толщины, стены которых не раз противостояли огню и ядрам неприятеля. Об этом прошлом свидетельствуют железобетонные противотанковые надолбы на полуострове Сырве (часть Сааремаа), километры ржавой колючей проволоки и пехотных траншей, обелиски, вставшие над братскими могилами советских воинов. Тех, кто сначала защищал, а потом штурмовал остров во время последней войны.

На протяжении целого тысячелетия не было ни одного поколения сааремаасцев, которое бы прожило свой век спокойно, без борьбы с неприятелем. Тевтонцы, шведские и норвежские пираты, папские наймиты, захватчики всех мастей, пытаясь покорить остров, сжигали целые селения, сотнями истребляли его жителей. Но шли годы, и новая волна народных восстаний сбрасывала завоевателей туда, откуда они приходили, – в море. Нам рассказывали, что в старые времена крестьяне прибрежных деревень ходили в церковь, пряча под одеждой топоры или тесаки на случай внезапного нападения неприятеля. С оружием не расставались в поле, в лесу, за праздничным столом, даже выходя в море за рыбой. Искусству владения саблей мальчишки учились раньше, чем грамоте.

Что же влекло хищников с крестом на плаще и мечом в руках на Сааремаа? Сказочные богатства? Нет, земля острова не щедрее любой другой земли прибалтов. Обилие рыбы возле скалистых берегов? Тоже нет. Порой за большим уловом сааремаасцы сами ходили в воды Швеции и Норвегии. Тогда что же?

«Владеющий Сааремаа владеет всеми землями эстов» – так говорили издавна. Остров, вытянувшийся почти на 100 километров с востока на запад, одним своим концом запирает Рижский залив, другим почти вплотную примыкает к материку. Словом, его географическое положение выгодно как в экономическом, так и в стратегическом отношении. Идеальный военный плацдарм, с которого можно высаживать десант в любую точку прибалтийского побережья, остров лежал на скрещении морских путей между Скандинавией, Европой и Россией.

Сколь бы грозной и кровавой ни была предшествующая история Сааремаа, ни один из ее отрезков по своему трагизму и мужеству не может быть сравним с годами Великой Отечественной войны. До сих пор численность населения острова ниже предвоенной, ибо тысячи сааремаасцев пали в борьбе с фашизмом или были насильно вывезены в Германию. До сих пор у края поросших травой окопов ржавеет колючая проволока, а местные жители находят в своих садах осколки снарядов, ружейные гильзы, клочья мундиров и солдатские фляги.

Земля и люди Сааремаа. Героическая земля, мужественные люди. Спокойные, рассудительные, очень трудолюбивые. Не так просто было заставить землю острова давать самые высокие урожаи зерновых в республике, добиться значительного увеличения поголовья скота по сравнению с довоенным периодом, создать заново местную промышленность, отстроить добротное жилье. Многие деревни не восстанавливали, просто расчищали место неподалеку от пепелища и строили все сызнова. А погорелья обнесли колючей проволокой, пусть остаются скорбными памятниками.

5 октября 1944 года с острова Муху на Сааремаа высадился десант советских войск. Особый приказ Гитлера частям, оборонявшим Сааремаа, гласил: ни шагу назад, за отступление – расстрел на месте. Фашистское командование прекрасно понимало, что с потерей острова оказывается не защищенной с моря Курляндская группировка – 30 дивизий, запертых советскими войсками между Тукумом и Лиепаей. Но 10 тысяч солдат, которых своим приказом Гитлер фактически обрекал на смерть, не смогли остановить наступление частей 8-го эстонского корпуса и 131-й стрелковой дивизии.

Некоторые из тех, кто освобождал остров от фашистских захватчиков, живут и здравствуют здесь поныне. Они ловят рыбу, водят машины, руководят районными предприятиями и организациями. Трудно сказать, как часто они вспоминают о минувшей войне: жизнь их полна сегодняшними заботами и проблемами. Тут и работа, и внуки, и хозяйство, и общественные обязанности. Надо успевать за временем. Но несколько раз в год эти люди обязательно надевают ордена и выходят на улицу.

Бригадир рыболовецкой бригады становится в одну шеренгу с секретарем райкома партии, плотник и бухгалтер идут рядом с поэтом и трактористом. Всех, кто воевал, можно узнать по голубым лентам на лацканах пиджаков, на которых написано «Ветераны». Их объединяет нечто большее, чем просто людей, живущих на небольшом острове и знакомых друг с другом с детства. Их объединяет память о пережитом на войне, память о погибших товарищах.

В такие дни колонной ветеранов командует Яан Прийдович Тоомс – капитан в отставке, бывший командир роты первого десанта на Сааремаа. Этот человек прошел в рядах эстонского корпуса весь его славный путь от начала и до конца, прекрасно знает его историю, много лет подряд возглавляет районный совет ветеранов войны. Каждый школьник Кингисеппа обязательно ходил по местам боевой славы острова вместе с Яаном Прийдовичем, слушал его рассказы, прикасаясь сердцем к военному лихолетью.

Однажды, лазая по старым окопам, ребята раскопали проржавевшую «лимонку». Тоомс увидел это, когда граната была уже у кого-то в руках. Он выхватил ее у мальчика и побежал к ближайшей воронке. Все находившиеся рядом не сразу сообразили, что произошло. А когда поняли – даже дети оцепенели от ужаса.

Яан Прийдович, которому за шестьдесят, бежал, неловко прижав руки к груди, спотыкаясь о камни, – подальше от мальчишек. Солдат даже через 30 лет остается солдатом, несмотря на то, что у него больное сердце и седая голова. И, добежав до воронки, он прыгнул в нее, больно ударившись коленями о камни, накрыл гранату своим телом... По счастью, граната не взорвалась.

Он сам никогда не рассказывает об этом случае, я узнал о нем от других. Это в порядке вещей: люди, прошедшие войну, не раз смотревшие смерти в лицо, вспоминая о минувшем, почти никогда не говорят о себе. О других – пожалуйста. Или говорят «мы».

В первой шеренге по традиции идет Юханнес Труу.

20 ноября 1944 года одна из рот корпуса под командованием Труу внезапным броском взяла деревушку Лоубелу, вернее, то, что от нее осталось, – несколько обгоревших срубов, дзоты и вражеский КП. Отправив раненых в медсанбат. Юханнес распорядился, чтобы рота продолжала движение, а сам пошел искать дом, где он родился и вырос, из которого в 1941 году добровольно ушел в Красную Армию. Юханнес узнал место, где стоял дом, но не нашел его самого. Он постоял на пепелище, в куче золы обнаружил игрушечный паровозик, который смастерил ему из жести отец еще задолго до того, как Юханнес увидел настоящие паровозы. Он уже собрался уходить, как вдруг гитлеровцы открыли по деревне огонь из минометов. Один из осколков попал Юханнесу в лицо. Еще тогда, во время войны, врачи говорили, что он не сможет работать из-за страшных головных болей. Но прошли годы, Юханнес научился перебарывать боль и работает по сей день.

Никто из этих людей, уже прошедших тысячи километров войны и наконец, ступивших на землю родного острова, не прижимался к ней во время артобстрела плотнее обычного, не искал укрытия, если надо было встать во весь рост и идти вперед. Они дрались за свой остров так же, как дрались за Великие Луки и Ленинград, Новосокольники и Нарву.

За пять дней советские войска освободили почти всю территорию Сааремаа, и подошли к основанию полуострова Сырве – узкого, длинного аппендикса, протянувшегося к Курляндии и очень незначительного по площади. Он как раз и играл роль задвижки, запирающей Рижский залив. Чтобы взять Сырве, понадобилось полтора месяца. Сорок пять дней непрерывных сражений с врагом, цеплявшимся за каждый метр земли. Три линии обороны, бетонные бронеколпаки, противотанковые надолбы, рвы с водой, минные поля, ямы-ловушки – таким был Сырве осенью сорок четвертого.

9 мая я видел в Техумарди нескольких пожилых женщин в черных, траурных платках. Мужья их погибли на Сырве, в нескольких километрах от своего дома. Сержант В. Ыун как-то ночью забежал к своим, обнял близких, сказал: «Теперь уж недолго, война кончается». Через неделю Ыун лежал в старой воронке с разрывной пулей в ноге и расстреливал в наседавших гитлеровцев последние патроны. А рядом лежали два его мертвых товарища.

Сырве начинается с Техумарди. Спросите у любого школьника: что такое Техумарди? Никто не скажет, что это поселок, хотя поселок с таким названием есть. Скажут следующее: «Техумарди – это там, где был сильный бой», «В Техумарди наши фашистам здорово, дали» или «В Техумарди погиб мой дед». Ответы дословные. Взрослые на этот же вопрос отвечают: «Отсюда начиналось самое трудное за всю войну», «Хорошие ребята здесь остались», «Место, где все тебя возвращает обратно к войне».

Сейчас здесь шумят молодые сосны, море лижет белый мелкий ракушечник, и гортанно кричат чайки, издавна выбравшие каменистый берег местом своего гнездовья. Высокий берег венчает монумент Славы – меч, рукоятка которого упирается в землю. В нескольких десятках метров от него, у самого шоссе, в строгой симметрии стоят 90 камней. На каждом по две фамилии. Русские и эстонские, казахские и украинские... Фамилии героев, отдавших жизни за свободу острова Сааремаа.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.