Сквозь отверстия закопчённой покрышки яранги пробивается солнечный свет. Мэвэт и Ваамчо лежат на мягких оленьих шкурах, внимательно рассматривают карту пастбищных угодий своего колхоза. А у костра, сидя на корточках, отец Мэвэта, старый Пытто, безотрывно смотрит узкими слезящимися глазами на чернеющую от огня, оголённую от мяса оленью лопатку. Морщинистое смуглое лицо его, с седой бородкой, с резко выдающимися скулами и с впалыми щеками, расписанными маленькими крестиками татуировки, казалось лицом провидца, постигающего тайну, недоступную обыкновенным смертным.

Мэвэт толкнул в бок Ваамчо, указал глазами на отца и еле слышно промолвил:

- Смотри, смотри, гадает. Много нам с ним разговаривать придётся.

- Всё равно по-своему сделаем, - так же тихо ответил ему Ваамчо и снова уставился в карту.

Внезапно всполошившись, старик выхватил из костра раскалённую лопатку оленя, быстро окунул в деревянную плошку с водой. Закрыв морщинистыми веками глаза, Пытто на мгновенье застыл в неподвижности, затем осторожно, словно боясь разбить, поднёс потрескавшуюся лопатку к глазам и с бесстрастным видом начал изучать её трещины. Мэвэт и Ваамчо, повернув головы в его сторону, с выражением острого любопытства и тревоги смотрели на чуть дрожащую в руке старика оленью лопатку. - Скорей собирайте сюда народ, - неожиданно нарушил тишину старик Пытто, - я говорить буду.

- Да, сейчас соберём народ, я тоже говорить буду, - сказал Мэвэт и легко вскочил на чуть кривые ноги.

В голосе сына почувствовал Пытто еле заметную угрозу. Он окинул строгим взглядом высокую, лёгкую фигуру юноши и раздельно, подчёркивая каждое слово, повторил:

- Скорей собирайте народ. Я говорить буду.

Народ собрался немедленно. Молодые пастухи тревожно переговаривались, вопросительно смотрели на своего бригадира Мэвэта, старики с равнодушным видом курили длинные деревянные трубки.

Пытто с непокрытой седой головой, опоясанный чёрным расшитым бисером ремешком, не моргая, смотрел на оленью лопатку, лежавшую у него на коленях. Застывший, как изваяние, весь поглощённый своими мыслями, Пытто привлекал к себе всеобщее внимание. Разговоры постепенно стихли, наступила напряжённая тишина.

- Начинаю собрание нашей бригады, - вдруг раздался громкий, уверенный голос Мэвэта.

Это было так неожиданно, что люди вздрогнули и повернулись в сторону юноши.

Словно очнувшись от забытья, Пытто уставился ничего не понимающим взглядом в открытое, смелое лицо сына с широкими сросшимися у переносицы бровями, с небольшим шрамом на лбу, полузакрытым густой чёрной чёлкой аккуратно подстриженных волос. Узкие глаза его с круто загнутыми у переносицы верхними веками были настолько спокойны, невозмутимы, что старик Пытто вдруг вспыхнул и сердито спросил:

- Что так смотришь? Не чай пить, о кочевых путях толковать будем...

Не повышая тона, стремясь соблюсти почтительность к отцу, Мэвэт ответил:

- О кочевых путях толковать нечего, - подняв карту, Мэвэт приложил её к своей груди и добавил: - Вот сюда кочевать будем, в долину реки Койныкай. Так на правлении нашего колхоза решили. А сейчас мы поговорим, на какой день назначим кочевье.

Молодёжь одобрительно зашумела в ответ на слова Мэвэта, а старики выжидающе уставились на Пытто. А тот вдруг встал на колени, схватил оленью лопатку и, подняв её перед своим лицом, громко заговорил:

- Предки наши счастливый путь кочевья определяли по трещинам на лопатке оленьей. Горе тому, кто закон предков забывает! Перед нами долина реки Койныкай. Кому из вас не известно, что у входа в эту долину стоит жестокий пыркалявыль - каменный человек. Разве не знаете вы, что у него только оболочка каменная, а внутри живой он? Горе тому, кто мимо каменного мужчины пройдёт. Нет, я не позволю, чтобы наше стадо погибло, мы не пойдём в долину реки Койныкай, вот трещины на лопатке иной путь нам показывают. Мы пойдём долиной Тиркынэй.

- Что? - воскликнул Ваамчо.

Мэвэт дёрнул своего друга за рукав и с прежним спокойствием спросил, обращаясь к пастухам:

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.