– Более совершенного нет, – ответил Сабо.
– Прекращаю, – сказал шар.
И тотчас же робот номер два убрал электрический резак.
Муратов никогда не видел работу таких машин. Ему было немного странно слушать обмен фразами и сознавать, что между собой говорят не два человека, а человек с машиной.
– Плохо! – повторил Сабо. – Именно в том, чего не сумел понять наш разведчик, заключена тайна невидимости.
– Может быть, попробовать отрезать кусочек купола, – предложил Стоун.
Электронный мозг шара сам пришел к такому же решению. Робот направился к ближайшему куполу.
Но и здесь ничего не вышло. Материал, из которого были сделаны агрегаты базы, не поддавался.
Робот вернулся к ромбу.
Он поднял руки и положил их на его поверхность.
И снова ничего не случилось.
Резким скачком изменилась окраска экранов. Они стали чуть зеленоватыми. Ромб и стоявший возле него робот приблизились и заняли всю площадь экрана.
Потом все увидели, как потускнела, расплылась поверхность ромба, и стали видны какие-то провода, рычаги, острые выступы неизвестных приборов.
Открылась внутренность ромба.
– Если это и есть электронный мозг базы, – сказал Токарев, – то при чем здесь рычаги?
– Может, это вовсе и не рычаги, – отозвался Сабо, – а только что-то похожее на них. Не забывайте, что перед нами не земная конструкция.
– Об этом забыть никак нельзя.
Робот застыл в неподвижности. Лента приемного аппарата продолжала двигаться, что указывало на продолжающуюся работу «мысли» в стеклянной «голове» кибернета.
– Схема не поддается, пришлите другого, – раздался металлический голос шара.
– Более совершенного нет, – ответил Сабо.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.