Картина «Мастерская художника на улице Кондамин»

В парижском музее Орсе есть картина, мимо которой не пройдет ни один ценитель живописи. Она хороша не только по своим художественным качествам, но и представляет собой потрясающий документ эпохи, донесший до нас образы выдающихся импрессионистов – Эдуарда Мане, Огюста Ренуара и Клода Моне, великого французского писателя Эмиля Золя, а также создателя этого полотна, талантливого и трагически рано ушедшего из жизни Фредерика Базиля.

Началась «история любви к Матиссу и история любви к России», как писал Даниил Гранин, осенью 1932 года. Анри Матисс, известный художник и один из самых знаменитых обитателей Ниццы, работал над панно «Танец» для собрания американца Альберта Барнса в Мерионе.

Сейчас эти имена присутствуют во всех энциклопедиях и словарях, а тогда, в 1870 году, когда создавалось это полотно, о них еще никто не знал, и жизнь их – как творческая, так и просто человеческая – только начиналась.

В начале 1860-х годов среди парижских художников была популярна мастерская Шарля Глейра. Говорили, что только там можно научиться живописи. В 1862 году записался в класс Глейра и юный провинциал Фредерик Базиль – высокий, красивый, с манерами истинного аристократа, он приехал в столицу учиться медицине, но…

Базиль родился 6 декабря 1841 года в Монпелье, в зажиточном семействе местных протестантов. Его отец был банкиром и виноделом, пользовался уважением в обществе и очень хотел, чтобы сын, если уж ему так претит заниматься отцовским делом, хотя бы выучился на врача – тоже вполне уважаемая профессия. Но Базиль то хотел стать художником! Таким, как Делакруа и Курбе! Однако, чтобы не расстраивать родителей, он согласился поехать в Париж, изучать медицину. Прибыв в столицу, послушный сын месье Базиля-старшего поступил в медицинскую школу, и – тут же записался в мастерскую Глейра. Фредерик попал в совершенно другой мир – мир искусства, где осваивали секреты живописи преданные учителю молодые художники, и среди них – Клод Моне, Пьер-Огюст Ренуар и англичанин Сислей.

Глейр был добрейшей души человеком. Он никогда не забывал о своей нищей юности, а потому не брал с учеников плату за уроки и радовался, если они хотя бы возмещали затраты на аренду помещения, бумагу, карандаши и краски. Картины мастера, что и говорить, были скучны и не интересны – и по сюжету, и по исполнению, но он хорошо владел своим ремеслом и мог научить всему, что умел сам, своих учеников. Абсолютный бессребреник, Глейр был равнодушен к мирским благам и жил, как рассказывал Ипполит Тэн, «в квартирке, как жалкий мазила, мастерской ему служил пыльный чердак, а спальней – тёмная клетушка». Но по вечерам в его квартирку заходили такие люди, как Мериме, Флобер, Берлиоз, Мюссе, Милле – цвет парижской богемы! Видно, было в этом весьма посредственном художнике нечто, что привлекало к нему столь достойных людей. Позднее Ренуар признавался, что научился ремеслу художника у Глейра, а Базиль писал в письме к родителям, что Глейра все очень любят.

Моне, Ренуар, Сислей и Базиль очень быстро сдружились. Они всюду вместе: на занятиях в мастерской, на природе, в ресторанчиках. Старший в компании – Клод Моне, ему исполнилось целых двадцать пять лет, и за его спиной были два года в Алжире и знакомство с Писсарро. Неудивительно, что он стал лидером. Однажды весной Моне вытащил друзей из Парижа в Шайи, деревушку неподалёку от Барбизона, и все четверо писали там с натуры. Академизм, который проповедовал Глейр (учитель любил классическую красоту и не терпел в искусстве грубой прозы жизни), не мог увлечь молодых художников. Их школой стали окрестности Парижа – очаровательные пейзажи Фонтенбло, Аржантейля, Онфлера и Шайо.

В 1863 году четвёрка приятелей покинула мастерскую Глейра, пустившись в самостоятельное плавание по морям безбрежного океана искусства.

Все они были страшно бедны, и лишь у Базиля водились деньги – родители исправно присылали сыну немалую сумму. На занятия медициной, конечно же! Базиль, добрый, щедрый человек, «действительно очень красивый юноша, аристократичный, надменный, ужасный в гневе, а обычно очень добрый и милый» (так писал о нем Золя), видя, как нуждаются друзья, всегда делился содержимым своего кошелька.

В июне 1864 года Фредерик провалил экзамены в медицинской школе. Оставалось только покаяться перед родителями и убедить их, что художником быть не постыдно, и он обязательно добьётся успеха. В конце концов мать и отец смирились с его выбором. А он – он «хотел бы передать каждому предмету его вес и объем, а не писать только видимость вещей».

Базиль возвращается в Париж, снимает мастерскую и по-прежнему щедро делится всем, что у него есть – кровом, деньгами, едой, – со своими нищими друзьями. А они с удовольствием пользуются его добротой – в разное время в его доме жили и Моне, и Ренуар, и Сислей.

Спустя многие годы они вспоминали его всегдашнюю готовность прийти на помощь. Широко известна история о том, как Базиль купил у Моне картину «Женщины в саду» за огромную по тем временам сумму – 2500 франков. Таких денег у него не было, и он выплачивал их частями, по 50 франков. Фредерик очень любил Моне, всегда старался его поддержать, а когда тот повредил себе ногу, ухаживал за ним. Чтобы удержать друга в постели, Базиль принялся рисовать его – так родилась известная картина «Импровизированный госпиталь (Клод Моне)».

Теплые отношения связывали Базиля и с Ренуаром. Однажды Ренуар спросил друга, почему он первым подошел к нему в студии Глейра. Базиль ответил: «Мне нравилось то, что ты делал». А вот Базиль, этот провинциальный аристократ, поначалу совсем не понравился сыну простолюдина Ренуару. Ему показалось, что «…он из тех, кто заставляет своего лакея разнашивать новые туфли». Но потом они действительно стали близкими друзьями. Свидетельство их дружбы – два портрета 1867 года. Один – портрет Ренуара «Базиль за работой», второй – «Портрет Ренуара», написанный Базилем.

В 1866 году открывался очередной Салон. Базиль, как и его друзья, представил туда свои работы. Он очень хотел, чтобы они были приняты, – ведь это означало бы, что он состоялся как художник. Фредерик писал родителям: «Я ужасно боюсь быть отвергнутым…» Но… именно так и произошло. В Салон были приняты только две работы Сислея. Золя писал в одном из своих писем: «Все на свете отвергнуты, жюри закрыло двери перед всеми, кто ищет новых путей».

Пройдет несколько лет, и молодые ниспровергатели официального искусства организуют свой Салон – Салон отверженных, Салон независимых, где будут выставляться картины, которые сегодня считаются классикой мировой живописи. Но это будет позже, а тогда, в 1866-м, всё выглядело совсем иначе. Публика и критики не воспринимали новое искусство – они приходили на выставку лишь для того, чтобы посмеяться.

Однако художники не упали духом. После работы у мольберта они часто собирались в небольшом кафе «Гербуа» на улице Клиши и вели жаркие споры. Каких только блестящих людей не принимал в своём заведении владелец кафе мсье Огюст Гербуа, весьма энергичный и предприимчивый господин, навсегда вошедший в историю искусства благодаря завсегдатаям своего заведения! Тут и художники – Ренуар, Писсарро, Моне, Сислей, Базиль, Сезанн, Фантен-Латур, Уистлер, и писатели – Золя, Астрюк, Пруст, и многие другие. Всех их волновал главный вопрос – пути развития искусства. Как жить дальше, стоит ли снова пытаться выставляться в Салоне, как изображать на полотне свет, тени, как найти необходимый оттенок? Как выжить, если денег нет, как найти покупателей для своих картин?

В «Гербуа» собирались очень разные люди, но всех их отличала преданность искусству и желание искать свои собственные пути в творчестве. К тому же вместе легче противостоять ударам судьбы, которые обрушивались на юных и уже не очень юных творцов новой живописи.

Лето 1870 года резко изменило привычный ход вещей. Грянула Франко-прусская война и разметала завсегдатаев кафе «Гербуа» в разные стороны. Ренуара зачислили в кирасиры и отправили в Бордо объезжать лошадей. Дега, утверждавший, что никогда не слышал, как стреляют пушки, попал в артиллерию. Моне, не подлежавший призыву, уехал с семьей в Гавр, Сезанн отправился в Марсель.

Базиль же проводил лето в поместье родителей недалеко от Монпелье. Ему работалось как никогда – казалось, все под силу, и «он наконец достиг того единения с природой, которое отличало Писсарро, той лёгкости и непринуждённости, которая была присуща Ренуару, и той уверенности в собственных возможностях, что было главной силой Моне» (Дж. Ревалд). А еще его вдохновляло то, что в этом году его работы были наконец-то выставлены в Салоне! «Я в восторге от своей экспозиции, – писал он своим родителям. – Моя картина прекрасно размещена, все её видят, и все о ней говорят. Правда, больше говорят плохое, чем хорошее, но, во всяком случае, я стал объектом внимания, и с этого времени, что бы я ни выставлял, я не останусь незамеченным».

Но о какой живописи можно говорить, когда стране угрожает беда! Поэтому 10 августа Базиль записался в полк зуавов, которым приходилось выполнять самые опасные задания. И 28 ноября один из самых талантливых батильонцев погиб под Бон-ля Роланд, не дожив нескольких дней до дня рождения – ему должно было исполниться двадцать девять лет. Это было огромным ударом для всех, кто его знал.

Посмотрите галерею

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

читайте также

• Любимая картина Хемингуэя, №1732, февраль 2009, Ирина Опимах, Александра Кулик
• Образ парижанки, №1742, декабрь 2009, Ирина Опимах
• Русская Джоконда, №1733, март 2009, Ирина Опимах
• Королевская фаворитка, №1728, октябрь 2008, Денис Логинов

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.