Фамильная реликвия

– Не знаю, – сказала Валя. – Помню: была удивлена. Он никогда не звонил мне...

– Как это выглядело?

– Что?

– Его слова...

– Слова? – Она задумалась. – Он извинился потом сказал... Сказал, что Лира забыла передать ему какое-то письмо...

– Вы мне об этом не говорили.

– Мне нечего было сказать. Никакого письма я не нашла. Об этом я и хотела сказать, когда пришла к Николаю Ивановичу. А там были только вы...

– Он что же, просил вас принести ему это письмо?

– Нет. Николай Иванович сказал, чтобы я поискала письмо... Какое-то старое письмо или записка. Он сказал, что ее очень важно сохранить...

– Он не говорил, чье это письмо?

– Нет. Дал только понять, что ни к нему, ни к Лире письмо не имеет отношения. «Найдите его, Валя, – сказал он, – и успокойте меня. Письмо надо обязательно сохранить до приезда Лиры». Я обещала сделать это и спросила, куда ему позвонить. Он сказал, что позвонит мне сам, но в понедельник у меня был выходной. Я ему сказала об этом. Он подумал и спросил: «А ко мне вы не сможете зайти?»

– Весьма странная просьба, – буркнул я. Валя согласно кивнула.

– Тогда я так не думала. Но вы сказали, что я выгораживаю убийцу, и я поняла, что должна рассказать...

– Вите вы говорили об этом? Она покачала головой.

– Нет. Я ведь не нашла письма. И потом... Витя мог неправильно понять меня...

– Он ревновал вас к Астахову?

– Не к Астахову... Но вообще... Понимаете?

У наших ног плескалось озеро. Мелкие волны набегали на песчаный пляж и откатывались назад, оставляя после себя лишь пенные брызги и мокрую полосу. Откуда бежали волны, из какой глубины? В детстве мне наше озеро казалось бездонным. Но в детстве ведь и пять метров – неизмеримая глубина.

Я не стал провожать Валю. Она была достаточно взрослой, чтобы найти дорогу самой. Кроме того, я чувствовал, что мое общество ей изрядно надоело: все хорошо в меру. Мы и так о многом переговорили, коснулись даже нумизматики, потому что я вспомнил о брактеате, который был найден в кармане Витиных джинсов. Сам Витя, по словам Вали, нумизматикой не увлекался. А вот бывший муж Лиры Федоровны был любителем. Лира сама как-то говорила Вале об этом. Меня тут же осенила гениальная мысль: я вспомнил худощавого брюнета из Ялты. Но Валя сказала, что Василий Петрович Наумов скорее толстый, чем худой, и не брюнет, а шатен... Астахов нумизматикой не увлекался. Зато Астаховым увлекалась Лира Федоровна... А Лирой Федоровной, по слухам, увлекался директор музея Максим Петрович Сикорский. Валя его никогда не видела, но Лира говорила...

Я тоже не встречался с Максимом Петровичем Сикорским. Но я подумал, что он, наверное, большой специалист, раз ему удалось с первого взгляда назвать тот самый кругляшок брактеатом, и не только назвать, но и сообщить целую кучу интересных сведений об этой вещичке.